139 
2
Чехов не раз говорил о том, что писать публицистические статьи и фельетоны — не его удел. «Фельетонное дело не моя специальность…» (Н. А. Лейкину, 27 июня 1883 г.); «газетный язык мне никогда не давался» (В. А. Тихонову, 7 марта 1889 г.); «Я не журналист» (А. С. Суворину, 24 февраля 1893 г.); «пишу я только беллетристику, все же остальное чуждо или недоступно мне» (В. Н. Аргутинскому-Долгорукову, 20 мая 1899 г.); «Я не умею писать ничего, кроме беллетристики» (А. М. Пешкову — М. Горькому, 15 февраля 1900 г.).
Однако вместе с тем на протяжении всей своей деятельности Чехов то и дело обращается к жанру, который считает «не своим», — пишет статьи, фельетоны, заметки.
В письме брату Александру Павловичу он сообщает, что послал в газету «Новое время» третью передовую, и признается: «Скучно пробавляться одною беллетристикой, хочется и еще чего-нибудь. Поневоле на чужой каравай рот разеваешь» (18 ноября 1888 г.). И несколькими днями позже, в письме к Е. М. Линтваревой 23 ноября, он рассказывает, что пишет статьи на разные темы в 100–200 строк, не больше, и добавляет: «Умею коротко говорить о длинных предметах».
Таким образом, как ни скромно оценивает Чехов себя как журналиста, «фельетонное дело» оказывается для него близким, он испытывает внутреннюю потребность обращаться к небеллетристическому жанру. Та или иная злободневная тема, общественный вопрос требуют и прямого выражения, непосредственного отклика. И в этих случаях Чехов берется за передовую статью, фельетон, заметку.
Однако граница между художественными и «газетными» жанрами у Чехова сплошь и рядом оказывается недостаточно четкой. Поэтому выделение в специальный том статей Чехова-журналиста представляет свои трудности.
Часто оказывается, что одна и та же тема получает у Чехова художественное и «публицистическое» решение. Так, в 1884 г. он пишет для «Петербургской газеты» корреспонденции о нашумевшем в те годы процессе, вызванном крахом банка в г. Скопине, под Рязанью («Дело Рыкова и комп.»). Они выдержаны в стиле судебного репортажа. Роль художественного вымысла здесь минимальна. Этой же теме посвящена чеховская юмореска «Картинки из недавнего прошлого». Здесь та же рыковская тема получает образно-поэтическое решение. Диалог Рыкова и «господина» строится как юмористический рассказ.
Тема двух произведений одна, но характер изображения разный: в первом случае протокольно-репортажный, во втором — художественно-юмористический. «Картинки из недавнего прошлого» — действительно «картинки», образные зарисовки.
В соответствии с этим «Дело Рыкова и комп.» печатается в настоящем томе, вместе с другими корреспонденциями, статьями, фельетонами, заметками, а «Картинки из недавнего прошлого» помещены в т. III Сочинений настоящего издания.
Несколько раз обращается Чехов к деятельности М. В. Лентовского, устроителя пышных театральных зрелищ в Москве, в саду «Эрмитаж». В заметке «Фантастический театр Лентовского» он описывает представление как репортер-очевидец. По-иному строятся юморески Чехова «Кое-что…» (1883): тут все выходит за рамки правдоподобия. История с самоубийством «честного, благородного» труженика дана как откровенный юмористический прием. Редакция «Будильника» сопроводила главку об «утопленнике» сноской: «вся эта история с начала до конца выдумана».
Заметка «Фантастический театр Лентовского» публикуется в настоящем томе, а юморески «Кое-что» вошли в т. II Сочинений.
С течением лет менялась жанровая природа журнальных и газетных выступлений Чехова. Его статьи и заметки первой половины 80-х годов строятся как репортажи, описания, близкие к протокольному стилю повествования, хотя, конечно, окрашенному личной чеховской манерой. В конце 80-х годов он пишет ряд статей, выдержанных в духе размышления на важную общественную тему. Таковы статьи «Хорошая новость», «Наше нищенство» и особенно — о Н. М. Пржевальском. О последней статье Чехов говорил в письме к Е. М. Линтваревой: «…образчик моих передовиц. Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно» (27 октября 1888 г.).
Хотя публицистическая окрашенность, повышенная роль авторского голоса, пафос повествования, — все это «противопоказано» Чехову, он создает в зрелые годы статьи, где, при обычной сдержанности тона, чувствуется глубокая заинтересованность и убежденность автора в затрагиваемых вопросах, высказываемых мнениях.
3
Остается неизвестной рецензия на книгу Н. А. Лейкина «Караси и щуки. Юмористические рассказы». СПб., 1883. Рецензия была написана по просьбе Лейкина, пославшего Чехову книгу: «…Вы где-нибудь, может быть, скажете об этой новинке маленькое печатное словечко и отзоветесь об ней в нескольких строчках» (26 мая 1883 г. — ГБЛ). Чехов ответил согласием (4 июня) и через несколько недель сообщил: «Написал я рецензийку на Ваших „Карасей и щук“. Сунулся с ней — и оказывается, что о Вашей книге уже везде говорилось» (между 31 июля и 3 августа 1883 г.). Рассказав далее в этом письме, что редактор «Мирского толка» Н. Л. Пушкарев отказался печатать у себя рецензию, Чехов продолжал: «Авось, суну куда-нибудь… Время еще не ушло… Я с учено-литературно-возвышенной точки зрения хватил. Высоким слогом и с широковещательной тенденцией… и в то же время весьма искренно».
139 
