100 
— Каким образом, отец?
— Мы устроим развод. Нам он не по душе, но бывает так, что нужно смириться. Итак, мы прибегнем к нему, чтобы освободить тебя от Джованни Сфорца.
Девушка почувствовала огромное облегчение. Значит, они отказались от своих планов и не убьют его. Она спасла его.
Мужчины заметили, что она вздохнула с облегчением и улыбнулись друг другу. Их дорогая Лукреция будет им очень благодарна.
— К сожалению, церковь не одобряет разводы, и кардиналы потребуют очень веской причины, если мы станем настаивать на нем, — заявил папа.
— Очень просто, — сказал Чезаре, — ведь между ними не было брачных отношений. Лукреция сразу возразила:
— Мы были мужем и женой.
— Нет, девочка моя, — возразил Александр, — не были.
— Отец, мы бесчисленное количество раз спали вместе.
— Делить постель — еще не значит быть мужем и женой. Вы не вступали в супружеские отношения.
— Но отец, я могу поклясться, что я говорю правду.
Папа с тревогой оглянулся.
— Все в порядке, — прошептал Чезаре. — Никто не осмелится вспомнить о том, что слышал раньше, если я прикажу молчать.
— Детка, — продолжал убеждать Александр, — брак — это не то, что ты думаешь.
— Я вполне уверена в том, что стала женой Сфорца.
Папа потрепал ее по щеке.
— Они могут настоять на осмотре девочки. Они всегда полны подозрений и сомнений.
— Отец, уверяю тебя, что…
— Не бойся, детка, — прошептал Александр. — Так делали и раньше. Это совсем просто. Невинная девушка, которая смущается по причине скромности. Ты понимаешь? Тебе самой не нужно соглашаться на это. Мы найдем подходящую девственницу, и все будет в порядке. Тебе надо будет только принести клятву перед судьями и кардиналами из комиссии.
— Отец, я не могу поклясться. Папа улыбнулся.
— Ты слишком всего боишься, девочка. Бывает такое время, когда приходится отступать от истины, если не во имя собственного спасения, то ради счастья близких.
Лукреция была ошеломлена. Она переводила взгляд с одного на другого. Этих двоих мужчин она любила больше всех на свете. Она понимала: что бы ни ждало ее в будущем, что бы ни случилось, она должна будет любить их и они должны значить в ее жизни гораздо больше, чем кто-либо еще, она связана с ними сильнее, чем думала; она принадлежит им, а они ей; их связывают с ней родственные чувства и глубокая искренняя любовь, чувства, сильнее которых она не знала. И она понимала, что самые близкие ей люди — лицемеры, обманщики и убийцы.
Она не могла больше этого вытерпеть. Она обратилась к отцу:
— Отец, прошу, позволь мне уйти. Я подумаю над этим.
Они нежно расцеловали девушку — отец и брат. Она ушла, а они продолжали обсуждать свои планы и то, как лучше выйти из создавшегося положения.
Что же касается Лукреции, то они не ожидали с ее стороны никаких осложнений.
Она не станет подписывать чудовищный документ. Это ложь, явная ложь.
Ее отец и брат защитят ее; она должна отбросить свои сомнения, она должна помнить, что поставлено на карту. Ее брат Джованни будет молиться, чтобы помочь ей. Просто унизительно, заявил он, что Лукреция остается женой такого ничтожества, как Джованни Сфорца. Конечно, ее семья хочет помочь ей избавиться от Сфорца. Глупо с ее стороны упрямиться. Что страшного, если она подпишет документ?
— Но ведь это ложь… ложь, — плакала Лукреция.
Александр терпеливо объяснял девушке, что от нее требуется, но его удивляло, говорил он дочери, что она так огорчает своего отца.
— Дело не в том, что надо солгать, — пыталась объяснить Лукреция, — а в том, что это причиняет боль моему мужу. На нем останется клеймо импотента, и ты знаешь, отец, какое унижение он испытает.
— Тебе незачем так беспокоиться о других. Он сможет снова жениться и доказать, что он способен.
— Но кто же захочет выйти за него замуж, если объявят, что он не может дать женщине ребенка?
— Не говори глупостей, детка. Подпиши документ. Это так просто. Твоя подпись… И совсем скоро все кончится.
Но она снова и снова отказывалась.
А в это время Джованни Сфорца, возмущенный тем, какую причину решил выдвинуть папа, чтобы добиться развода, энергично протестовал во всеуслышание.
Он заявил, что Борджиа лгут — он вступал в брачные отношения с Лукрецией. Он многократно делил с ней супружеское ложе.
Он решил, что может искать сочувствия только в одном месте — он помчится в Милан и попросит помощи у своих кузенов Сфорца. Они не проявили особого желания помочь ему раньше, но, бесспорно, родственники должны держаться вместе, когда оскорбляют одного из членов их семьи.
100 
