43 
Три дня Эсмеральда ухаживала за мной, как за малым ребенком. Этого было достаточно, чтобы я оправилась от шока, чтобы зажили синякии и царапины. Это происшествие со мной только подтвердило всеобщую уверенность в том, что Филипп покончил жизнь самоубийством. Вслух никто не говорил об этом, просто сама атмосфера была такой. Вечно оставаться в Сассексе было нельзя, и кузина Агата вызвала нас в город.
Я ощущала легкую дрожь в коленках, когда переступила порог дома, за которым меня ждала кузина Лоринг. Лицо ее выражало одновременно и раздажение, и плохо скрываемое торжество: раздражение потому что я, попав в опасность на утесе, вновь заставила всех говорить о себе, а скрытое торжество потому, что хоть и по-прежнему тешил кузину факт, что член их семьи был удостоен внимания могущественного клана Каррингтонов да еще собирался породниться с ними, она была удовлетворена, что я в конце концов потерпела поражение и вернулась на прежнее свое место бедной родственницы в дом, предоставив ей возможность снова мучить и унижать меня.
Оказавшись в городе, я отправилась на площадь Финлей, чтобы взглянуть на тот дом. Он по-прежнему был выставлен на продажу, но ничто теперь не заставило бы меня зайти туда. Я подумала, не померк ли интерес покупателей к этому особняку после всего, что произошло. Ведь даже дом этот, наше будущее жилье, упоминался в связи с трагической смертью Филиппа. Люди могут счесть его зловещим; вот, пожалуй, так и обретают места дурную славу.
Когда я стояла посреди площади и всматривалась в фасад дома, мне почудилось, будто усмехается этот особняк. Никогда он не принимал меня, предупреждал: «Держись подальше», а я осмелилась пренебречь его предупреждениями, не обращала внимания на его неприязнь ко мне, пока не получила страшных доказательств.
В обществе я теперь почти не показывалась. Каррингтоны, похоже, избегали меня. Наверное, один мой вид вызывал у них душевную боль, больше того, они все еще официально были в трауре, в светской жизни не участвовали. Когда в нашем доме появлялись гости, кузина Агата, которая совершенно равнодушна была к моим переживаниям, впрочем, как и всегда, предпочитала, чтобы я не показывалась.
— Мы не хотим, чтобы вновь оживали все эти толки и слухи, — с неприятным смехом говорила она, — они крайне осложняют нам жизнь.
Разбитая, уничтоженная страданиями, я механически проживала дни за днями, твердо зная при этом, что долго такое неопределенное положение не продлится.
Я была права. Однажды кузина Агата вызвала меня в свою малую гостиную. Я стояла перед ней, а она смотрела на меня с явным неудовлетворением. Дни моего короткого триумфа позади, теперь она вновь может распоряжаться судьбой бедной родственницы.
— Полагаю, — начала она, — всем нам еще понадобится немало времени, чтобы пережить все эти крайне неприятные события. Разумеется, я никогда полностью не верила, что эта свадьба состоится. Всегда я думала, что что-нибудь да помешает ей. Если бы у меня была возможность… — Тут она затрясла головой, подразумевая под этим, что она сама никогда бы не дала согласия на этот брак, что она бы заставила Филиппа взять в жены Эсмеральду.
Кузина тяжело вздохнула. Я совсем сникла, была не в состоянии возражать, исчезло вечное стремление противиться ей.
— Ну, как говорится, нет худа без добра, и мне кажется, это именно твой случай.
С удивлением теперь смотрела я на нее, а она наградила меня ледяной улыбкой. Следовало догадаться, что ее радость обернется моими страданиями.
— Миссис Оман Лемминг собирается, расставшись с прежней гувернанткой, нанять себе нового человека, правда, подходящей кандидатуры у нее еще нет. Но теперь, зная, что ты ищешь место работы, она великодушно решила закрыть глаза на условности и дать тебе шанс.
— О нет, — запротестовала я.
— Да! Это больше чем любезность с ее стороны. В газетах был такой шум! На тебе печать. И тем не менее она полагает, что со временем все будет забыто и что тебе это пойдет на пользу. Я сочла необходимым быть с ней откровенной и поставить ее в известность, что ты временами бываешь дерзкой и полна предубеждений против твоего будущего положения в ее семье. Мистер Лоринг, проявляя удивительную лояльность к тебе, в чем мне даже приходилось его сдерживать, не хочет, чтобы ты, сознавая всю сложность своего положения, сейчас вступала в самостоятельную жизнь.
— Значит, вы идете против его воли? — все-таки не удержалась я.
43 
