111 
Я пожала плечами:
– Я вызову своего сына, а затем, если твоя повелительница позволит тебе, ты приедешь сюда и уговоришь его.
Роберт сказал, что будет рад видеть молодого Эссекса и я могу быть уверенной в том, что он сделает все для него.
Когда Роберт ушел, я продолжала размышлять, рисуя себе сцену представления сына королеве:
– «Мой приемный сын, граф Эссекс, Ваше Величество». Ее глаза вспыхнут: ее сын! Щенок Волчицы! Какой шанс был у него? Правда, он рожден до того, как она узнала о нашей с Робертом, ее «милым Робином», страсти. Но нет, она не примет моего сына. Конечно, он был очень красив, у него был уникальный шарм, он был того типа молодым человеком, которых королева любила держать возле себя. Но он имел один недостаток: он никогда не станет льстить ей.
Интересно было взглянуть, какое он произведет на нее впечатление. Я сделаю то, чего хочет Лейстер, и уговорю его быть представленным королеве.
Как часто я сожалела о том, что лишена дара предвидения. Если бы я смогла предвидеть будущее! Если бы я знала о предстоящей трагедии и муке, я бы никогда не позволила моему дорогому сыну пойти к ней.
Но наши с королевой жизни были связаны трагическим капризом судьбы. Мы с нею были обречены любить одних и тех же мужчин – и какая то была для меня трагедия! Но не думаю, что и королева избежала мук и страданий.
– Рейли? – переспросила Пенелопа. – Он лихой парень. О нем мне говорил Том Перро, когда я провела несколько дней с ним и Дороти. Том говорит, он пылок и горяч. Любое насмешливое слово в его адрес может вызвать в нем бешенство. У Тома с ним произошла ссора, из-за чего они оба были посажены в тюрьму и освобождены лишь через шесть дней. Но на другой день Рейли затеял драку на теннисном корте с человеком по фамилии Уингфилд. Он – авантюрист. Он похож на королевского любимца, Фрэнсиса Дрейка. Вы знаете, она любит таких мужчин.
– Значит, она любит и Рейли?
– О, он – один из ее любимчиков! Как она может слушать такие лицемерные комплименты – никогда не пойму.
– Немногие понимают королеву, но она и не стремится, чтобы ее понимали. Лейстер хочет представить ей Эссекса. Как ты думаешь – будет успех?
– Он красив собой, ей такие нравятся, и может быть очаровательным, когда пожелает. Он согласен?
– Пока нет. Я посылаю к нему гонца. Лейстер приедет на переговоры с ним.
– Сомневаюсь, что он согласится. Ты знаешь его упрямство.
– Упрямство и импульсивность, – добавила я. – Он всегда действовал необдуманно. Но он еще молод. Он изменится, я не сомневаюсь.
– Изменится – и быстро, – согласилась Пенелопа. – Но он никогда не будет говорить этих фальшивых комплиментов, которых королева требует от своего окружения. Ты знаешь, он всегда говорит то, что думает. Он такой с детства.
Так как Эссекс в последние годы провел много времени у четы Рич, я поняла, что Пенелопа знает его характер. Я сказала:
– Думаю, королева не примет его, потому что он – мой сын.
– Но она приняла нас, – отвечала Пенелопа, – хотя иногда она бросает на меня странные взгляды и довольно резко говорит. Дороти того же мнения.
– Она каждую минуту думает о вас, как о щенках Волчицы, как она элегантно обозвала вас.
– Кто знает, может быть, твой муж и твой сын вместе уговорят ее вновь принять тебя.
– Сомневаюсь, чтобы Эссексу удалось то, что не удалось милорду Лейстеру.
Хотя ей и хотелось подбодрить меня, она согласилась. Даже спустя годы мне напрасно было надеяться на снисхождение королевы.
Затем мы заговорили о ее ненависти к мужу и о том, как ей трудно жить с ним.
– Я могла бы переносить его, если бы он не был столь религиозен, – сказала Пенелопа. – Но это сводит меня с ума: он становится на колени и молится перед тем, как залезть в постель, а там… я оставляю это твоему воображению, потому что мне неприятно вспоминать. Теперь он требует моего приданого и говорит, что ничего не получил от этого брака. А я подарила уже ему сыновей Ричарда и Чарльза и – проклятие! – я снова беременна.
– Он должен быть доволен, что ты такая плодовитая.
– Уверяю тебя, я не разделяю его удовлетворения.
– Филип, кажется, находит, что ты ничего не потеряла в привлекательности.
– Приятно, конечно, когда тебя воспевают в стихах, но Филипу, похоже, этого вполне достаточно.
– А что думает Фрэнсис об этих стихах к другой женщине?
– Она не возражает. И он начал уделять ей некоторое внимание с тех пор, как Фрэнсис разрешилась дочерью, которую она так верноподданнически назвала Елизаветой в честь нашей королевы. Ее Величество была заинтересована.
111 
