51 
Они вошли в гостиную, где горел огонь и немолодой мужчина подкладывал небольшое полено в пламя. Судя по сходству, это был отец Колина Шеферда. Оба высокие, с развитой грудной клеткой, узкими бедрами. Только волосы разные. У отца редеющие, с песочным оттенком, как это бывает у седеющих блондинов. И еще пальцы: длинные, чуткие и уверенные у сына, они с возрастом расширились у отца в суставах и расплющились на ногтях
Мужчина отряхнул ладони и протянул руку.
— Кеннет Шеферд, — сказал он. — Старший инспектор, в отставке. Криминальный отдел Хаттон-Престона. Впрочем, вам это уже известно, не так ли?
— Сержант Хокинс сообщил мне эту информацию.
— Разумеется, это его обязанность. Рад познакомиться. — Он бросил взгляд на сына. — Ты можешь что-нибудь предложить этим джентльменам, Кол?
Несмотря на дружелюбный тон отца, лицо констебля оставалось бесстрастным. Глаза за черепаховой оправой смотрели настороженно.
— Пиво, — сказал он. — Виски. Бренди. У меня уже шесть лет пылится в подвале бутылка хереса.
— Твоя Энни любила херес, верно? — вздохнул старший инспектор. — Упокой Господь ее светлую душу. Я бы выпил немножко. А вы? — обратился он к вошедшим.
— Нет, — ответил Линли.
— Я тоже не хочу, — сказал Сент-Джеймс.
На приставном столике Шеферд налил отцу вино, а себе что-то из квадратного графина. Линли окинул взглядом комнату.
Гостиная была обставлена скудновато, как это делает мужчина, покупающий, когда уж припрет необходимость, мебель на дешевой распродаже и не беспокоящийся, как она выглядит. Спинка софы была накрыта вязаным одеялом с разноцветными квадратами, скрывавшим часть крупных, но безнадежно выгоревших розовых анемонов на обивке. Ничто, кроме собственной обивки, не прикрывало два разрозненных кресла с вытертыми подлокотниками и ямкой наверху спинки. Кроме кофейного столика с гнутыми ножками, бронзового торшера и приставного столика, на котором стояли бутылки со спиртным, единственный предмет, тоже заслуживающий внимания, висел на стене. Застекленный шкафчик с коллекцией винтовок и дробовиков — единственными предметами в комнате, представляющими ценность, и, несомненно, компаньонами ретривера, который занял свое место возле огня на древнем, засаленном одеяле. На его лапах, как и на резиновых сапогах в коридоре, оставались комки грязи.
— На птицу? — поинтересовался Линли, кивнув на ружья.
— Попадаются и олени. Только я завязал с этим делом. Так, побродить с ружьишком еще можно. Но стреляю редко. Не люблю убивать.
— Весьма похвально. К сожалению, вы один из немногих.
Держа в руке стакан с хересом, старший инспектор кивнул на софу и кресла.
— Присаживайтесь, — сказал он и опустился на софу. — Мы сами только что вернулись с прогулки и не прочь снять нагрузку с ног. Я уезжаю через четверть часа. Меня ждет в моей пенсионерской квартире сладкая красотка пятидесяти восьми лет от роду, уже обед приготовила. А пока можем поговорить.
— Значит, вы не живете в Уинсло? — спросил Сент-Джеймс.
— Много лет уже не живу. Мне нравится бурная жизнь, доступные, красивые женщины. Первого в Уинсло никогда и не было, а женщины все замужние.
Констебль подошел со стаканом к огню, присел на корточки и погладил ретривера. В ответ Лео открыл глаза, пошевелился и положил челюсть на ботинок Шеферда, радостно стуча хвостом об пол.
— Весь в грязи, — сказал хозяин, ласково потрепав пса за уши. — Как поросенок
Его отец фыркнул:
— Ох уж эти собаки. Ты их любишь не меньше, чем женщин.
Эти слова послужили зацепкой, из которой сам собой возник вопрос Линли, хотя старший инспектор вряд ли рассчитывал, что их используют таким образом. Линли также не сомневался в том, что старик вряд ли навестил сына ради прогулки по болотам.
— Что вы можете нам рассказать про миссис Спенс и смерть Робина Сейджа?
— Не думаю, что это дело представляет интерес для Скотленд-Ярда, — вполне дружеским тоном, но слишком поспешно ответил старший инспектор. Ответ, видимо, был приготовлен заранее.
— Формально? Нет.
— А неформально?
— Вы не могли не заметить, что расследование ведется довольно странно. Отстранение криминального отдела. Связь вашего сына с виновницей преступления.
— Не преступления, несчастного случая. — Колин Шеферд поднял голову и крепко сжал стакан. Он по-прежнему сидел у огня на корточках. Урожденный сельский житель, Колин мог сохранять эту позу часами, не испытывая ни малейшего неудобства.
51 
