45 
– Ну что ж, – сказал Дарнас, – полагаю, к нам пришлют инспектора из Кемпера… Если им окажется высокий брюнет, тогда пиши пропало, но если щуплый коротышка, то надежда есть. Щуплый коротышка, насколько я его знаю, – здесь, в центре, четыре года назад произошел несчастный случай, женщина умерла под душем, просто кошмар, но это действительно был несчастный случай, не беспокойтесь, – итак, этот щуплый коротышка, Геррек, довольно хитер. Но чересчур подозрителен, никому не доверяет и этим затягивает дело. Нужно уметь выбирать надежных людей, иначе легко увязнуть. А еще у него есть начальник, следственный судья, который панически боится сделать ошибку. Задерживает всех подряд, арестовывает первого, на кого падет подозрение, настолько боится упустить виновного. Чрезмерная спешка тоже вредна. Да вы и сами увидите… Хотя, я думаю, вы не останетесь до конца следствия? Ваша миссия завершена?
– Останусь только взглянуть, как Кемпер возьмется за дело. Все-таки я к этому причастен, хочу знать, кто продолжит расследование.
– А как с Полиной?
– Мы же договорились отделять мух от котлет.
– Вы правы. Что я могу сказать вам насчет этого убийства? Прежде всего, Кельвелер, вы мне нравитесь.
Луи посмотрел на Дарнаса с недоумением.
– Да-да, Кельвелер, вы мне нравитесь. И прежде чем мы схватимся из-за Полины, которую я люблю, всякий, кто ее хорошо знает, меня поймет, прежде чем извечное соперничество столкнет нас лбами, а я, увы, догадываюсь, что не выйду победителем – ведь, как вы заметили, я уродлив, а вы нет, поэтому прежде, чем произойдет событие, которое, возможно, изменит нашу жизнь, я хочу заявить, что я возмущен убийством старой Мари. Да, Кельвелер, я возмущен. И не стоит особенно рассчитывать, что мэр станет что-то рассказывать о местных жителях. Ни вам, ни полиции. Ему слишком нужны голоса избирателей, и свою жизнь он тратит на то, чтобы избегать неприятностей, я его не осуждаю, но он, как бы это выразиться, слишком вялый.
– Только снаружи или внутри тоже?
Дарнас скривил губы:
– В добрый час, вы тоже это заметили. Никто не знает, что у мэра внутри. Он здесь уже второй срок, прислан из Иль-де-Франс, и за все это время нам так и не удалось обнаружить в нем стержень. Может, это хитрость для избирателей. Лучший способ незаметно переворачиваться с ног на голову – быть круглым, не так ли? А Шевалье и есть круглый, скользкий как угорь, своего рода шедевр. Прямых ответов вы от него не услышите, даже если они вам такими покажутся.
– А вы сами?
– Разумеется, я умею врать, как и все. Только дураки не умеют. Но не считая сада, я не вижу никакой связи между Мари и мной.
– Из сада она могла легко попасть в дом.
– И она так и делала. Я вам сказал про овощи.
– А в доме можно многое разузнать. Она была любопытна?
– Да! Очень любопытна… Как многие одинокие люди. У нее была Лина Севран и дети Лины, которых она вырастила. Но дети выросли, сейчас они в лицее, в Кемпере. Поэтому она часто бродила одна, особенно после исчезновения ее мужа, Диего, лет пять тому назад, да, примерно так. Двое стариков, которые поздно поженились и крепко любили друг друга, – очень трогательное зрелище, вы бы видели. Да, Кельвелер, Мари была очень любопытной. Поэтому она и согласилась на ту грязную работенку, которую поручил ей мэр.
– Можно я достану из кармана свою жабу? Я не собирался задерживаться надолго, и боюсь, ему там жарко.
– Пожалуйста, в добрый час, – сказал Дарнас, которого вид Бюфо на мраморном полу удивил не больше, чем если бы то была пачка сигарет.
– Слушаю вас, – сказал Луи, взял кувшин с прохладной водой и побрызгал на Бюфо.
– Поговорим об этом в парке, что вы на это скажете? Здесь много персонала, и, как вы успели заметить, сюда то и дело бесцеремонно вторгаются. Вашей зверюшке тоже будет лучше на воздухе. Вы мне нравитесь, Кельвелер, надеюсь, так будет и впредь, и я расскажу вам про мусор Мари, но это между нами. Об этом кроме меня знает только Полина. Другие, конечно, тоже прознали, Мари была не такой скрытной, как ей казалось. Вам это интересно.
Луи встал, снова присел, чтобы взять Бюфо, и опять встал.
– Вы не можете нагибаться? – спросил Дарнас. – Из-за ноги? Когда вы вошли, я заметил, что вы хромаете.
– Да. Я покалечил ногу во время одного грязного дела. После этого Полина ушла.
– По-вашему, она ушла из-за этого?
– Я так думаю. Хотя теперь уже и сам не знаю.
– Потому что, глядя на меня, вы думаете, что Полину не так уж смущает внешнее несовершенство? В добрый час, я полагаю, вы правы. Но давайте отделять мух от котлет, как и договорились.
45 
