Я убежала в спальню, чтобы выплакаться в подушку. Вскоре я услышала грохот захлопнувшейся входной двери, а минутой позже — рев удаляющегося «порше».
Домой этой ночью Левин так и не вернулся.
И наутро ни коня, ни всадника не было видно. В ночном халатике я отправилась на кухню ставить чайник. За неимением публики желание плакать прошло. Как раз в тот миг, когда я с омерзением выплевывала ромашковый чай в раковину, вошел Дитер. Отерев рот салфеткой и тяжело дыша, я присела к столу. Дитер бросил на меня пытливый взгляд. Нам обоим было слегка неловко.
— Я заметил, что тебя каждое утро мутит, — озабоченно и почти с нажимом сказал Дитер.
Он молча выдавил лимон и дал мне понюхать. Потом пошел к холодильнику, достал банку с колой и налил мне в стакан.
— Секрет фирмы, — проговорил он, подавая мне напиток.
Я выпила, и, к моему удивлению, это ледяное и довольно противное на вкус пойло действительно мне помогло. Непередаваемо ласковым жестом Дитер погладил меня по голове и удалился.
Мой муж, как-никак все-таки проводивший рядом со мной все ночи (сегодняшняя не в счет), так и не удосужился заметить, как я давлюсь по утрам. А Дитер расслышал даже с другого этажа. Однако если у Дитера появились мысли насчет моей беременности, значит, он должен принять в расчет и вероятность своего отцовства. Или мужчины вообще не умеют считать?
В этот день я была записана на прием к гинекологу. С лихорадочным нетерпением я ожидала результата.
Потом помчалась к Дорит.
— А что говорит будущий отец? — выслушав меня, поинтересовалась она.
— Он еще не подозревает о своем счастье, я же обещала тебе первой сказать.
— Я польщена такой честью, но ему ты все-таки скажи, что первый — он.
В тот день мы вдоволь наговорились о самочувствии и странных прихотях организма во время беременности — тема, которую Дорит любила и раньше, но из чувства такта обсуждала со мной лишь изредка.
В конце концов я все-таки отправилась восвояси. Ждет ли меня дома Левин? И если да, то с каким лицом?
Они оба ждали меня как миленькие: сидели на кухне и дружно готовили.
— Сегодня я купил нам на Рождество мороженого польского гуся, — отрапортовал Дитер.
— А я была у врача, — объявила я бодрым тоном. — Я на втором месяце.
Левин посмотрел на меня без всякого восторга.
Дитер немедленно принес бутылку противопоказанного мне шампанского. Вопреки всем моим новым принципам я все же выпила глоток, наслаждаясь тем, что снова оказалась в центре всеобщего внимания.
Второй отъезд Левина оказался не добровольным и был вызван печальной необходимостью. Ему позвонили из Вены — его мать попала в автомобильную катастрофу. По убитому виду Левина я сразу поняла, что это не выдумки. Он и не заикнулся о деньгах, но я, разумеется, сама тут же купила ему билет на самолет и поменяла марки на шиллинги. Лететь ли мне с ним? Мысль о перелете меня, по правде сказать, не слишком-то привлекала. О матери Левина я знала только одно: она пламенная поклонница Аннетты Дросте-Хюльсхофф,[8] именем которой мечтала назвать дочь. Когда же, к немалому ее разочарованию, у нее родился сын, ему досталось имя Левина Шюккинга,[9] друга юности Аннетты.
До Сочельника оставалось всего пять дней, и я взяла две недели отпуска. Не без смущения думала я о том, что остаюсь с Дитером в доме одна. Не иначе он захочет со мной объясниться.
Уже за ужином, который, как и положено перед Рождеством, мы вкушали при трех свечах, Дитер глубоко и так многозначительно вздохнул, что мне поневоле пришлось спросить:
— В чем дело?
— Думаешь, мне легко смотреть, — начал Дитер своим приятным, но сейчас чуть сдавленным от боли и волнения голосом, — как ты счастлива с Левином, а все, что было со мной, напрочь забыла.
Я уверила его, что это совсем не так.
Однако дело уже не столько в его личных чувствах, сказал Дитер, теперь главное — счастье будущего ребенка. И посмотрел на меня с такой мукой в глазах, что я тут же бросилась к нему на шею.
— Эти несколько дней мы одни, — сказала я, — у меня отпуск…
Надо сказать, что даже в собственных глазах я выглядела в эту минуту довольно блудливой особой.
— Ты беременна, — напомнил Дитер.
А меня как будто черт за язык тянул.
— Это твой ребенок, — шепнула я.
Дитер повел себя безупречно: он обнимал меня, целовал и буквально лучился от неподдельной радости.
8
Аннетта Дросте-Хюльсхофф (1797–1848) — немецкая поэтесса
9
Левин Шюккинг (1814–1883) — немецкий писатель и публицист