4

Несколько часов спустя Мэдди была уже в палатке и смогла наконец полностью отдаться своим страхам. Человек, с которым пришлось встретиться, был просто ужасен. У него был жесткий, полный злобы взгляд, и, что хуже всего, он был глуп. Сразу же стало ясно, что она никогда не сможет с ним договориться ни в отношении Лорел, ни в отношении всего остального. Мужчина передал письмо, но тут же потребовал, чтобы она отдала ему жемчужную с бриллиантами брошь, которая была на ней. Брошь была недорогой, но она принадлежала еще бабушке. Забывшись на мгновение, Мэдди запротестовала и тут же увидела, как лицо мужчины побагровело от ярости. Он начал на нее кричать, и со стыдом она призналась себе, что в тот момент ужасно испугалась. Испугалась за Лорел, да, но и за себя тоже. Мэдди прикрыла лицо руками. Всю свою жизнь она всегда получала все, что хотела. У нее были ее талант, поклонение тысяч людей, любовь семьи, которая неизменно поддерживала ее во всем, что бы она ни делала.

И вот теперь, как-то сразу, удача ей изменила, и она оказалась предоставленной самой себе.

Услышав чьи-то шаги, Мэдди подняла голову и с раздражением увидела, что это был капитан Монтгомери. Они приехали сюда вместе, на ее лошади, но она всю дорогу молчала, и он, вопреки своему обыкновению, не задавал никаких дурацких вопросов.

— Что вам здесь надо? — резко спросила она. — Кажется, вы забыли, что это моя палатка, мои частные владения, какими бы они ни были. Если бы я хотела вас видеть, я бы вас пригласила, и к тому же…

— У нас с вами был уговор, вы не забыли? Она нахмурилась.

— Не понимаю, о чем вы… — Мэдди замолчала, внезапно вспомнив о том, что ему обещала. — Не хотите ли вы сказать…

— Вы говорили, что будете спать со мной, если я оставлю вас на тридцать минут с этим человеком наедине. Я это сделал, и вот я здесь, чтобы получить обещанное.

— Я не имела в виду… — прошептала она.

— Не имели в виду то, что говорили? Вы всегда лжете? В вас что, нет ни капли правды?

— Я не лгунья. Я никогда не лгу. У меня в этом нет никакой необходимости, — произнесла она, выпрямляясь, хотя руки ее продолжали дрожать.

— Ну что же, отлично. — Монтгомери улыбнулся, и его улыбка в этот момент показалась ей особенно коварной. — Приступим.

«Лорел, — подумала Мэдди. — Я сделаю это ради Лорел». И потом, может, это и к лучшему? Может, став ее любовником, он будет более сговорчивым в следующий раз, когда придется обмениваться письмами?

Она взялась за пуговицы на жакете, стараясь ни о чем не думать. Взглянув в его сторону, она увидела, что капитан поставил ногу на сундук у стены и, опершись руками о колено, внимательно за ней наблюдает.

— Мо… может, мы все-таки потушим лампу?

— Нет, — протянул он, — я хочу видеть то, что получаю.

Она покраснела и опустила голову, чтобы он не заметил вспыхнувшей в ее глазах ненависти. У нее мелькнула мысль, что, возможно, она убьет его после этой ночи. С какой бы радостью она увидела его мертвым и окровавленным у своих ног!

Мэдди расстегнула все пуговицы и уже готова была скинуть с себя жакет, когда Монтгомери быстро приблизился и, протянув руку, остановил ее. Она подняла на него глаза, и он увидел в них ярость и ненависть, полыхавшие в эту минуту в ее душе.

— Если бы взгляд убивал, я лежал бы сейчас бездыханным у ваших ног, — проговорил ‘Ринг, усмехнувшись.

Мэдди оттолкнула его руку.

  20