91 
— Он вернулся. Но его никто не видел, — торопливо проговорил он. — Никто не видел ни его, ни его машины, ни хрена!
— Погоди, ты о ком?
— О Массаре, конечно, черт бы его побрал! Ты не понимаешь?
— Он что, опять совершил нападение?
— Он зарезал еще одного мужика сегодня ночью. Так-то, Камилла.
— Вот дерьмо, — пробормотала девушка.
— Да, наш парень был прав, — сказал Полуночник, стукнув посохом о землю. — Массар нанес свой удар именно в Белькуре.
— А потом мимоходом зарезал еще трех овец, в тридцати километрах отсюда.
— Он следовал своим маршрутом?
— Да, это случилось в Шаторуже. Он движется на запад, к Парижу.
Камилла взяла карту, уже сильно обтрепавшуюся на углах, и развернула ее.
— Где Париж, ты тоже не знаешь? — с раздражением спросил Солиман.
— Ладно тебе, Соль, — махнула рукой Камилла. — А в городе его полицейские не видели?
— Он приехал с другой стороны, — уверенно произнес Полуночник. — Я всю ночь следил за дорогой.
— Что случилось? — спросила Камилла.
— Как что случилось? — вскричал Солиман. — Случилось то, что он заявился сюда вместе со своим волком и натравил зверя на одного бедолагу. А чего ты хотела?
— Я только не пойму, чего ты так разнервничался, — медленно проговорил Полуночник. — Он ведь должен был убить этого мужика, вот он его и убил. Своих жертв оборотень просто так не отпускает.
— Но в этом малюсеньком городке дежурил целый десяток жандармов!
— Оборотень стоит двух десятков здоровых мужчин. Заруби себе это на носу.
— Известно, кто погиб? — спросила Камилла.
— Какой-то старик, и больше ничего. Его нашли с перегрызенным горлом у холмов, в двух километрах от города.
— Интересно, что он имеет против стариков? — озадаченно пробормотала Камилла.
— Наверняка он знает этих людей, — буркнул Полуночник. — По какой-то причине он их не переваривает. Их всех.
Камилла налила себе кофе, отрезала кусочек хлеба.
— Соль, ты ведь был ночью в городе. Ты ничего не слышал? — спросила она.
Солиман на секунду задумался, потом замотал головой.
— Адамберг велел ждать его на площади, — сообщил он. — На тот случай, если придется немедленно выехать в Шаторуж. Полиция наверняка перебазируется туда.
Камилла осторожно проехала по нешироким улицам Белькура и поставила грузовик в тени на главной площади, между зданиями городского совета и жандармерии.
— Будем ждать, — сказал Солиман.
Они остались в кабине и долго сидели молча. Камилла, положив руки на руль, внимательно осматривала тихие окрестные улочки. В одиннадцать часов утра в пятницу центральная площадь Белькура была почти безлюдна. Только какая-то женщина несколько раз прошла туда и обратно, неся тяжелую корзину, да сидевшая на скамье монахиня в сером одеянии подняла глаза, посмотрела на грузовик, потом снова уткнулась в толстенную книгу в кожаном переплете. Церковный колокол прозвонил половину двенадцатого, потом без четверти.
— Монашкам летом нелегко приходится, все-таки жарко, — поделился своими соображениями Солиман.
И в кабине снова воцарилась тишина. На колокольне прозвонили полдень. На боковой улочке появилась полицейская машина, выехала на площадь и остановилась около жандармерии. Из нее вышли Эмон, Адамберг и двое жандармов. Комиссар махнул рукой Камилле и ее спутникам и зашел в здание следом за своими коллегами. Под жгучим солнцем площадь раскалилась добела. Монахиня все так же сидела на скамье в кружевной тени платана.
— «Самоотверженность, самоотречение, самопожертвование», — пробубнил Солиман. — Она, наверное, ждет, когда ее посетит кто-то. Или что-то.
— Заткнись, Соль, — сердито оборвал его Полуночник. — Ты мне мешаешь.
— А что ты делаешь?
— Сам видишь. Я наблюдаю.
Когда колокол прозвонил четверть первого, Адамберг вышел из здания жандармерии и пошел через площадь к фургону. Не прошел он и полдороги, как Полуночник ринулся из кабины наружу и, споткнувшись о ступеньку, растянулся на мостовой.
— Ложись, парень, ложись! — истошно заорал он.
Адамберг понял: это кричат ему. И бросился на землю в тот миг, когда прозвучал выстрел. Пока монахиня целилась, чтобы снова выстрелить, он вскочил, бросился вперед и, очутившись позади скамьи, крепко обхватил шею женщины левой рукой. Правая беспомощно висела и была вся в крови.
91 
