91 
Через час, очень туго заплетя волосы в косу, она уже стояла в кафе, находившемся в двух милях ниже по бульвару, и спрашивала у пожилой женщины насчет работы. «Дома в Южной Дакоте я работала на стоянке грузовиков», – солгала Кэролайн. «Такие хорошенькие девушки, да еще с такими прическами сроду не работают», – ответила женщина. «Позвольте мне обслуживать столики, ну хоть неделю, и если от меня не будет толку, если я не справляюсь, вам не придется мне платить. Просто дадите мне чего-нибудь поесть». Она решила, что сможет оставаться опрятной в течение недели, и оказалась права.
Таким образом она удачно сняла комнату за сотню долларов в неделю, и ей удавалось кое-как сводить концы с концами, но и здесь ей, как оказалось, ничего не светило. Один из постоянных посетителей ресторана, подтянутый мужчина лет тридцати с уже тронутыми сединой волосами, назвал ей свой номер в гостинице; он собирался пробыть там неделю, так что, если она захочет, сказал он, то пусть зайдет навестить его. Она зашла и осталась у него, валяясь в комнате, пока он обсуждал свои дела по телефону. Он купил ей кое-что из одежды и был ласков с ней. Она наблюдала, как он делает зарядку по утрам. В нем было что-то внушавшее доверие. Он был чистоплотен. И у него была «платиновая» карточка «Америкен экспресс». В конце недели он сказал, что знает, что никогда больше не увидит ее, но искренне хочет дать ей добрый совет. Тебе необходима программа действий. Ты красива, но тут полно красивых девчонок, и большинство из них сбивается с пути. «Знаю», – ответила она. «Нет, не знаешь, – возразил он, – не можешь знать. Если у тебя не будет программы действий, тебе придется туго. Постепенно это заведет тебя в такие места, в которых ты не захочешь бывать». – «Откуда ты все это знаешь?» – поинтересовалась она. «Знаю, поверь мне, мне уже достаточно лет, чтобы знать такие вещи. Тебе уже приходится несладко». – «Откуда ты знаешь?» – «Ну-ка, скажи, со сколькими мужчинами ты спала?» Она задумалась. С ним, наверно, наберется с десяток. «Это уже много, – заявил он. – Тебе нужно учиться, выбрать этот путь, ты достаточна умна, и у тебя хватит для этого способностей». – «А где ты учился?» – «Я учился в Йельском университете, – ответил он. – На юридическом факультете». – «А я достаточно способная, чтобы поступить в Йель?» – спросила она. «Да, – подтвердил он, – но у тебя нет подготовки». – «Я могла бы подготовиться». Он взглянул на нее с грустью, и она вдруг чуть не задохнулась от презрения к нему. «Ненавижу богатых! – заявил она. – Они воображают, что они лучше других». – «Но они действительно лучше – в некоторых отношениях, – возразил мужчина. – И ты ведь хочешь быть богатой, не так ли?» – «Ну разумеется», – ответила она. «Ладно, тогда последний совет», – продолжил он. «Что еще?» Она понимала, что разговор становится невыносимым. «Мужчины всегда будут стремиться только получать от тебя, помни об этом». – «Мне это уже известно», – заявила она ему. «Что ж, может быть, и так». – Он пожал плечами. «И ты хотел получить от меня?» – спросила она. «Конечно», – подтвердил он. «И получил?» – «Да, вполне». – «Да?» – «Да, но я стараюсь и хоть что-нибудь дать взамен».
Она решила, что он – ничтожество с большим самомнением, и пожалела о времени, проведенном с ним, но то, что он сказал, встревожило ее. Через несколько недель она узнала о барах и клубах, расположенных в других районах города, и ее в равной степени заинтересовало и то, что там происходит, и возможность заработать. Одна из официанток знала некое местечко рядом с аэропортом – ночной клуб «Команчи»; днем это была всего лишь дверь в стене, с наружной стороны которой неизменно торчал какой-нибудь парень; но в одиннадцать вечера там закипала ночная жизнь – мотоциклисты, иранцы, полицейские, свободные от дежурства, местные бизнесмены, не носившие на работе галстук, никому не нужные сценаристы и чернокожие парни в хороших костюмах. Девушки попадали туда в трех случаях: либо это были чьи-то подружки, либо с милостивого разрешения клуба они рассчитывали стать чьими-нибудь подружками хотя бы на ночь, либо щеголяли в коротких маленьких красных платьицах и черных чулках в сеточку, разнося полные стаканы на подносах в одном направлении и деньги и пустые стаканы в другом. Субботними ночами пятьдесят женщин работали для удовлетворения сексуальных потребностей мужчин и тридцать – для удовлетворения их потребностей в спиртном. За год это заведение превратилось в настоящий стриптиз-клуб, рассказывала Кэролайн, причем вовсе не подходящий для нее, потому что они стремились поправить свои дела, но в то время это заведение представляло собой нечто среднее между дешевым баром и закусочной. Она позвонила туда, и ей велели прийти, когда будет Мерк, парень, который беседовал с каждой новой девушкой. Она провела утро в мучительных раздумьях, что ей надеть, и в конце концов появилась там дождливым субботним вечером в свитере и джинсах с подколотыми длинными волосами. В проулке ожесточенно спорили мужчина и женщина, и это отнюдь не добавило ей уверенности, но она все же постучала в дверь, портьеры раздвинулись, и ее впустили. Мерка еще не было, но ей сказали, что она может подождать в задней комнате, где официантки держали свои вещи. В стенном шкафу висело несколько форменных платьев. Ей разрешили примерить одно из них, так как Мерк все равно попросил бы ее об этом, чтобы посмотреть, как она будет в нем выглядеть. Поэтому она разделась в комнате, в которой не было ничего, кроме двери, нескольких запирающихся шкафчиков, драной кушетки, трех раковин и трех туалетных столиков. Мусорная корзина была набита пустыми пачками от сигарет, коробками из-под «тампаксов» и пивными бутылками. Не успела она выбрать платье шестого размера, выглядевшее не слишком грязным, и стояла в одних трусиках и лифчике, как вдруг вошел Мерк, уже придерживая рукой пенис, и велел ей лечь на кушетку. Он был невысок, но его мощные телеса сразу вызывали мысль о насилии. О, да ты прелесть, в жизни не видел таких телок, пропел он, ой, какие большие сиськи, ох, черт побери, здорово, а когда она попробовала сопротивляться, он схватил ее за руку и повалил на кушетку. «Подними ноги», – скомандовал он, и ей и в голову не пришло сопротивляться. Он знал все с самого начала, наверно подсматривал, пока остальные ее готовили. «И лифчик сними!» Она повиновалась, и он снова воскликнул: «О, вот это да! Очень больно не будет, – добавил он, – я помазал тут вазелином». И в самом деле все так и было, он медленно вводил свой член в ее влагалище, проявляя при этом гораздо больше умения, чем мальчики в Южной Дакоте и те двое парней на пирсе Санта-Моники, с которыми она имела дело уже после приезда в этот город. Но это вовсе не значило, что это ей нравилось, и так как он лежал на ней, то она вызывающе уставилась на него. «Что ты пялишься?» – спросил он, переводя дыхание. «Привет, – сказала она, – меня зовут Кэролайн Келли, и я пришла сюда по поводу работы». Мерк расплылся в улыбке, превратившись в сплошные зубы. «Ну, держись, малышка, мне только дай!» – И он принялся за дело уже довольно грубо, так что она почувствовала боль в пояснице; ей было уже достаточно известно о способности мужской половой системы к дозаправке, чтобы понять, что совсем недавно он трахал кого-то еще и теперь собирался еще немного потрудиться. Напрягаясь и решительно сопя, он доводил начатое до конца, ведь клубная жизнь – это не самый здоровый образ жизни, и когда вершина была уже почти взята, на его лицо вернулась уверенность; и он принялся рассказывать ей, что собирается трахать ее каждый день, который она там проработает, потому что она самая красивая деваха, какую он когда-либо имел, – и именно в этот момент в проулке за клубом раздались пронзительные крики. Это кричала женщина, когда в нее всадили нож и почти так же резко вытащили его; она просила: «Пожалуйста, не делай этого, ну пожалуйста, умоляю!» – но кого бы она ни умоляла, он сделал это еще три раза. Мерк грязно выругался, и у него тотчас же прекратилась эрекция, по-видимому, в этой распущенной скотине все еще сохранились какие-то крохи морали. В расстегнутых штанах, придерживая член рукой, он с грохотом распахнул дверь пожарного выхода как раз в тот момент, когда женщина, спорившая с мужчиной на улице, тяжело ввалилась в дверной проем. Из раны на ее шее хлестала кровь, лицо побелело, а глаза, словно ища сестринской поддержки, безумно уставились на Кэролайн.
91 
