Особенно,... 
88 
— Так может, ты мне объяснишь?
Клей неторопливо вытирался полотенцем.
— Мы знаем друг друга всю жизнь. Разве я когда-нибудь вел себя так, чтобы заслужить подобную враждебность?
— До сих пор — нет.
— Черт возьми, Клей. Она красивая, добрая, милая…
— Можешь всего этого не говорить! — перебил его Клей. — Неужели ты думаешь, что я хочу жить вдали от нее? Тебе никогда не приходило в голову, что есть обстоятельства, которые мне неподвластны?
Уэсли некоторое время молча размышлял. Наверное, он не прав, что не доверяет другу. Он положил руку на плечо Клея.
— Почему бы нам сейчас не пойти к Николь? Она обещала сегодня приготовить пончики, да и дети обрадуются тебе!
— По-моему, ты довольно свободно чувствуешь себя в ее доме, — холодно проговорил Клей.
— Вот это настоящий Клей, — усмехнулся Уэсли. — Если ты о ней не заботишься, то этим приходится заниматься кому-то другому.
Клей повернулся и пошел к дому. Он не был здесь с тех пор, как Николь переехала сюда. Открыв дверь, он сразу же почувствовал, как его окутала волна тепла. Это был не просто жар от большого камина, а нечто неуловимое, что ощущалось скорее сердцем, нежели кожей.
Зимнее солнце проникало сквозь сияющие чистотой стекла, озаряя просто обставленную комнату. Клей узнал мебель, которую отправил из Эрандел Холла сюда. В буфете у камина он не увидел ни одной одинаковой тарелки, причем все они были с трещинами. Кухонная посуда включала пару кастрюль и сковородку.
И все же, несмотря на простоту и бедность быта, Клей не задумываясь променял бы свой прекрасный дом на это скромное жилище. Дженни склонилась над кастрюлькой с кипящим маслом и переворачивала пончики. Дети толкались рядом, и никто не замечал Клея, стоявшего в дверях.
— Мэнди, подожди, пока остынет, обожжешься! — предупредила Дженни.
Мэнди, смеясь, схватила свежевыпеченный пончик и вонзила в него зубы. Тотчас глаза ее наполнились слезами, но она и виду не подала, как ей больно.
— Такая же упрямая, как твой дядька, — в сердцах заметила Дженни.
Клей кашлянул, и Дженни, вздрогнув, обернулась к нему.
— Будь поосторожнее, когда говоришь о ком-нибудь. Может так случиться, что тебя услышат.
Прежде чем Дженни успела что-либо ответить, дети с радостными криками бросились к нему.
— Дядя Клей!
Он обнял их, подхватил на руки и закружил по комнате. Потом поднял их повыше, и дети обняли его за шею.
— Почему ты так долго не приходил? Хочешь посмотреть моего щенка? Хочешь пончик? — наперебой затараторили близнецы.
Клей засмеялся и прижал их к себе.
— Вы скучали по мне?
— Очень! Николь сказала, что нам надо подождать, когда ты придешь сюда, что мы не можем навестить тебя.
— А эта жирная леди до сих пор живет у тебя?
— Алекс! — раздался голос Николь, спускавшейся по лестнице. — Воспитанные дети так не говорят! — Она медленно шла к Клею, чувствуя, как сильно стучит ее сердце. Она боялась, что его появление снова выбьет ее из колеи. Раз он так легко отказался от нее, значит, она ему просто не нужна. Она старалась сдержать гнев. — Не хочешь ли присесть? — сказала она подчеркнуто вежливо.
— Да уж присядь, — поддакнул Уэсли. — Как ты думаешь, Дженни, пончики уже остыли?
— Остыли. — Дженни поставила на стол блюдо, полное дымящихся пончиков. — Ну, и где же ты пропадал, неблагодарный, гадкий… — Дженни задохнулась, не в силах подобрать достаточно сильного выражения. — Имей в виду, что если ты будешь плохо с ней обращаться, то тебе придется иметь дело со мной!
Клей улыбнулся, схватил ее грубую, в мозолях, руку и поцеловал.
— Ты замечательная защитница! Если бы я не знал тебя, то перепугался бы до смерти!
— Возможно, это пошло бы тебе на пользу! — огрызнулась Дженни, но глаза ее заблестели.
Тем временем Николь, повернувшись к ним спиной, разливала гоголь-моголь. Трясущимися руками она поставила чашку перед Клеем.
Клей поднял ее и, не отрывая глаз от Николь, проговорил:
— Гоголь-моголь. Его всегда готовили только на Рождество.
— Так уже Рождество! — засмеялись близнецы.
Клей оглянулся и вдруг увидел, что комната украшена зелеными гирляндами и венками из остролиста. Он совсем забыл о том, что вот-вот наступит Рождество. Кошмар двух месяцев, проведенных рядом с Бианкой, чьи придирки, упреки и жалобы не давали ему ни минуты покоя, отступил вдаль.
— Завтра Николь приготовит индейку! К нам придут мистер Уэсли и мистер Тревис! — перебивая друг друга, говорили дети.
88 
