Последние отзывы

  3  

Острым лезвием он медленно провел по горлу девушки и остановил его у квадратного выреза ее разорванного платья. Затаив дыхание и глядя ему в лицо, Элизабет стояла не шелохнувшись, с трудом сдерживая гнев.

Джон лезвием кинжала разрезал платье и тесный корсет под ним. Обнажив полные округлые груди, посмотрел на девушку.

— Ты слишком долго скрывала свои прелести, Элизабет, — прошептал он.

Элизабет отвернулась от него и замерла. Его слова соответствовали истине: одевалась она строго, затягивала грудь, увеличивала бедра. Ее лицо притягивало взгляды мужчин больше, чем ей хотелось, но с этим ничего нельзя было поделать.

Джона не интересовало больше ее лицо: он сосредоточенно стаскивал с Элизабет остатки платья. Ему не часто доводилось видеть обнаженных женщин, тем более из высшего общества и такой красоты, как Элизабет Чатворт.

Элизабет словно окаменела, но, когда ее одежда упала на землю и теплое августовское солнце коснулось обнаженной кожи, до нее дошло, что происходящее с ней гораздо хуже того, что с ней уже сделали.

— К черту Пагнелла! — бросил Джон и протянул руки к девушке.

Грязные ругательства, вырвавшиеся из его глотки, заставили ее встрепенуться. Она отпрянула в сторону, пытаясь защитить свою честь, — Если только прикоснешься ко мне, можешь считать себя покойником, — громко выкрикнула она. — Если убьешь меня, то заплатишь Пагнеллу головой, а оставишь в живых — я уж позабочусь о том, чтобы он узнал обо всем, что ты натворил. А про гнев моего брата забыл? Неужели совокупление с женщиной тебе дороже жизни?

Джону потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Надеюсь, Монтгомери заставит тебя страдать, — многозначительно произнес он и зашагал к лошади, через круп которой был перекинут ковер. Не глядя на девушку, расстелил его на земле.

— Ложись, — скомандовал он, не отрывая глаз от ковра. — Но, предупреждаю, не будешь послушной, я плюну на гнев Пагнелла, Монтгомери и твоего брата вместе взятых.

Элизабет покорно легла на ковер, ощущая кожей, как покалывает короткий шерстяной ворс, а когда Джон наклонился над ней, затаила дыхание. Резким движением он перевернул Элизабет на живот, перерезал веревку на запястьях. Не успела она и глазом моргнуть, как он начал быстро заворачивать ее в ковер. Она была уже не в состоянии думать о чем-либо. Единственное, что ее тревожило, это опасность задохнуться.

Казалось, миновала целая вечность, пока она неподвижно лежала на земле, запрокинув голову и пытаясь вдохнуть немного свежего воздуха, а когда ее наконец подняли, Элизабет пришлось бороться чуть ли не за каждый глоток воздуха. Оказавшись на крупе лошади, Элизабет поняла, что ее легким приходит конец.

Сквозь толщу ковра до нее донесся приглушенный голос Джона:

— Следующим, кого ты увидишь, будет Майлс Монтгомери. Подумай об этом, пока мы едем. Он не будет к тебе так же добр, как я.

В какой-то степени эти слова благотворно сказались на Элизабет: вспомнив о Майлсе Монтгомери и его пороках, она начала часто и глубоко дышать. Когда же лошадь оступилась и основательно тряхнула свою поклажу, девушка стала проклинать семейство Монтгомери, их замок и слуг, а также молиться за невинных детей Монтгомери, являвшихся частью этого гнусного семейства.

У Майлса Монтгомери была роскошная палатка темно-зеленого цвета, отделанная золотом. По всему зубчатому краю красовались золотые леопарды Монтгомери, а на самом верху сияли яркие украшения. Изнутри стены палатки были подбиты бледно-зеленым шелком. На складных стульчиках лежали па-душки из голубой с золотом парчи, большой стол украшали резные леопарды, а у стен стояли две легкие походные кровати, одна из них неестественно длинная, и на обеих — шкуры пушистой красной лисицы.

Вокруг стола стояли четыре человека, двое из них — в богатых одеждах рыцарей клана Монтгомери; внимание двух других было поглощено тем, что говорил слуга.

— Он утверждает, что у него для вас подарок, мой господин, — рассказывал слуга, обращаясь к молчаливому мужчине, стоявшему перед ним. — Возможно, это и уловка. Разве может лорд Пагнелл обладать чем-либо, что вам хотелось бы получить от него в качестве подарка?

Майлс Монтгомери в изумлении повел темной бровью, и этого было достаточно, чтобы говоривший замолчал. Тем, кто недавно служил у Монтгомери, иногда казалось, что они могут допускать вольности в обращении со своим господином по причине его молодости.

  3