Особенно,... 
88 
— Где дети?
— С Отисом.
— Отец дома?
— На работу утром не пошел. Не очень хорошо себя чувствует. — Как ни любила Камилла мужа, как ни желала ему выздоровления от страшной болезни, сейчас в ее голосе прозвучали едва ли не торжественные нотки.
Цели она добилась — в животе у Кеннеди как будто затянулась тугая петля. Все последние месяцы он делал вид, что никакой болезни у отца нет, и при этом прекрасно отдавал себе отчет, что долго так продолжаться не может, что рано или поздно недуг наложит отпечаток на жизнь каждого из них.
— Ты намерена отправить его в больницу?
— Нет. Доктора вызвали на дом. Сейчас речь идет о том, — она понизила зачем-то голос, — чтобы начать сеансы уже на следующей неделе. А пока ему нужно отдохнуть. К счастью, он не знает о твоих проделках.
— О каких еще проделках? — спросил Кеннеди. Камилла закрыла дверь и двинулась к нему с таким видом, словно шла в наступление на врага.
— Зачем тебе это нужно?
— Мне будет легче ответить, если ты объяснишь, о чем, собственно, идет речь, — сказал он, уже поняв, что мать проведала о Грейс.
Собираясь провести с ней уик-энд, Кеннеди не придавал этому никакого значения — обычный пикник со старой, еще со школы, знакомой, — но мать, похоже, восприняла это по-другому. Так, словно он совершил предательство.
— Не притворяйся. И не надо со мной играть. Ты прекрасно сознаешь, что я говорю об этой женщине. Монтгомери.
Опустившись наконец в кресло, Кеннеди принялся перебирать сложенные стопкой сообщения, делая при этом вид, будто тема разговора нисколько его не беспокоит.
— А что такое?
— Что такое? А ты подумай. Вы же все выходные провели вместе, за городом.
— Да, мне хотелось получше узнать ее. — Он пожал плечами.
— И?..
— Больше ничего.
— Больше ничего, — недоверчиво повторила Камилла и, покачав головой, достала из сумочки и бросила на стол листовку.
Вверху, набранное более крупным, чем остальной текст, шрифтом, стояло имя Викки Нибли. Подпись внизу гласила: «Кандидат, который охраняет закон и порядок. Кандидат, который поддерживает жертв преступлений и их семьи». В самом низу — слова личной поддержки от трех избирателей, Элейн, Маркуса и Роджера Винчелли: «Присоединяйтесь к нам. Поддержим единственного кандидата, сражающегося за правду и справедливость».
Кеннеди не мог поверить своим глазам, шокированный тем, что родители и брат Джо так быстро перешли на сторону противника. Они ему даже не позвонили!
— Мм… неожиданно. — Он взглянул на мать.
— А ты ждал чего-то другого? — спросила мать. — В городе только и говорят о тебе и Грейс. Тебе прекрасно известно, какая у нее репутация. Ты сам подставил себя под удар. Зачем? Тем более перед выборами.
Кеннеди отодвинул стул и поднялся.
— Подожди, подожди. Никаких обвинений Грейс не предъявляли, так что преступницей ее считать нельзя. Она просто…
— Что? — не выдержала паузы Камилла.
— Грейс нелегко пришлось в детстве. С ней плохо обращались. Ты никогда не задумывалась, почему она так себя вела?
— Мне нет до нее никакого дела. Меня беспокоишь ты! — воскликнула мать. Голос у нее дрогнул на пике и сорвался, и Кеннеди понял, что она вот-вот расплачется. Он уже не помнил, когда в последний раз видел ее в слезах. Если не считать того дня, когда сообщила ему о болезни отца. Тогда Кеннеди понял, что мир идет к краю, потому что на свете не было никого сильнее Камиллы Арчер.
Он переживал из-за того, что так сильно расстроил мать. Ей и без него пришлось пройти через слишком многое.
— Все в порядке, мама. Я… я сделаю что-нибудь, — пообещал Кеннеди, хотя совершенно не представлял, что именно.
Она уже почти овладела собой и теперь лишь шмыгнула носом.
— Да уж постарайся.
Он понимал, как сильно подкосил Камиллу недуг отца. Вся ее жизнь строилась вокруг Отиса, его планов и надежд, Стилуотера.
— Мама, это всего лишь выборы, не больше того.
— Ты не понимаешь. — Голос ее прозвучал твердо и решительно. — То, что происходит сейчас в городе, может плохо отразиться на твоем отце. Я этого не потерплю.
Кеннеди не знал, как утешить ее, но понимал, что вынужден будет для этого угождать родителям, Винчелли и едва ли не всему Стилуотеру.
— Извини, но я не могу переступать через себя. Я должен делать то, что считаю нужным.
— Поступай как хочешь. Только держись подальше от нее.
88 
