ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  66  

В некотором времени после нашего разговора он повторил еще раз то, что он мне уже полунамеками старался разъяснить, а именно, что он готов представить мне на рассмотрение план, согласно которому, если мне будет угодно принять его предложение, я могу погасить свой долг с избытком. Я сказала, что не столь безрассудна, чтобы в чем-либо ему отказать, и что за исключением одного, о чем, я надеюсь, он и сам не помышляет, — сочла бы себя неблагодарнейшим существом на свете, если бы не постаралась сделать для него все, что в моей власти.

На это он сказал, что не намерен обращаться ко мне с просьбой, исполнение которой не было бы в моей власти; иначе он не смел бы называть себя моим другом. Однако объявить, в чем же заключается его просьба, он не спешил, и разговор наш перешел на другое. Я даже подумала, не потерпел ли он какой неудачи в делах и что он, быть может, был вынужден покинуть Париж из-за кредиторов или еще из-за каких деловых неприятностей. А так как я всей душой была готова его вызволить, даже если для этого пришлось бы расстаться с большой суммой, — ведь меня к тому обязывала простая благодарность, поскольку он выручил все мое имущество, — я решила при первом удобном случае предложить ему денег; к большой моей радости, дня два или три спустя такой случай представился.

Несколько погодя он описал мне без утайки, — правда не все сразу, — неприятности, которые ему пришлось перенести от еврея, а также, каких все это стоило ему денег; ему, как я уже о том говорила, удалось, наконец, бросить того в тюрьму и предъявить ему иск на довольно солидную сумму — правда, у негодяя не было, чем ее выплатить. Еще он рассказал мне, как камердинер принца ***ского, возмутившись тем, как еврей обошелся с его господином, подстроил историю на Pont-Neuf[69], о чем я уже говорила и чему от души посмеялась.

— Как досадно, — сказала я, — что остается сидеть сложа руки и что я не в состоянии вознаградить этого камердинера! — И прибавила: — Быть может, вы, сударь, научите меня, как тут поступить; я бы хотела сделать ему щедрый подарок в знак благодарности за то, что он вступился за мою честь, а также за честь его господина принца ***ского.

Он сказал, что готов сделать все, что я ему поручу, и я попросила его переслать камердинеру 500 крон.

— Это слишком много, — сказал он. — В истории с евреем он вступился не столько за вас, сколько за своего господина.

Впрочем, мы все равно ничего сделать не могли, ибо ни он, ни я не знали, куда ему адресовать письмо, ни как к нему послать человека. Придется подождать до того времени, сказала я, когда я вернусь в Англию, ибо он некогда волочился за моей служанкой Эми, которая и по сей день находится с ним в переписке.

— Однако, сударь, — сказала я, — если мне не должно забывать о благородном заступничестве камердинера, то мне тем более следует возместить убытки, которые пришлось понести из-за меня вам. Итак, вы истратили?

Здесь я остановилась, пытаясь подсчитать названные им в разное время суммы, которые ему пришлось выложить, когда у него шла тяжба с этим плутом и мошенником. Я прикинула, что вместе они должны были составить никак не меньше 2 130 крон. Я вытащила пачку векселей, по которым следовало взыскать у одного купца в Амстердаме, а также мои банковский счет, и принялась перебирать их, с тем чтобы ему вручить. Он же, очевидно, догадавшись о моем намерении, с горячностью меня остановил и попросил убрать все мои счета и векселя, говоря, что никаких денег у меня не возьмет и что вовсе не затем поведал мне о своих приключениях с евреем; нет, сказал он далее, это он сам на свою голову — пусть и с благими намерениями — привел негодяя ко мне, а посему и должен сам, в виде наказания за то, что послужил причиной моего несчастья, понести все расходы. Неужели, спросил он, я столь дурного о нем мнения и думаю, что он способен взять деньги у вдовы, попавшей в затруднительное положение, да еще на чужбине, и все — за небольшое одолжение, какое ему удалось мне оказать? Однако, продолжал он, ему хотелось бы повторить еще раз, что он мечтает со мною сквитаться более серьезным образом и помочь мне, как он уже говорил ранее, занять то положение, в каком я могла бы вознаградить его доброту (как мне угодно было именовать его услуги); тогда-то, сказал он, мы и поговорим об окончательном расчете.

Я уже ждала, что он выскажется до конца, но он по-прежнему откладывал самый главный разговор, из чего я вывела, что он не имел в виду любовь, ибо с этим делом обычно не мешкают. Следовательно, решила я, говоря об окончательном расчете, он имел в виду все же деньги. Придя к такому убеждению, я ему сказала, что поскольку он знает, что я чувствую себя обязанной ему всем и не откажу, ему ни в чем, что в моих силах, и видя, что он затрудняется открыться мне, беру на себя смелость требовать, чтобы он откровенно рассказал мне, что его гнетет и как обстоят его дела в рассуждении денег и имущества; ведь ему лучше даже, чем мне самой, сказала я, известно, какими суммами я располагаю, и что если он испытывает нужду в деньгах, я предоставлю ему любую сумму в пределах пяти или шести тысяч пистолей, каковые он может мне отдать, когда ему то позволят его обстоятельства; если же он и не окажется в состоянии выплатить их мне, заключила я, я никогда их с него не стребую. Выслушав меня, он поднялся со стула и, отвесив почтительный поклон, принялся благодарить меня в изысканных выражениях, и я поняла, что люди, среди которых он вырос, отличаются гораздо более любезными манерами, нежели то принято думать о голландцах[70]. Затем он подошел ко мне и стал меня уверять, пересыпая свои заверения словами благодарности за мое доброе предложение, что не нуждается в деньгах ни в малейшей мере; если не считать смерти жены и одного из детей, что, разумеется, причинило ему большое огорчение, сказал он, во всех прочих своих делах он не потерпел никакого урона; способ же, которым он намеревается предложить мне расквитаться за все, что он был в состоянии для меня сделать, не имеет ни малейшего касательства к его денежным делам: короче говоря, он хотел, поскольку провидение (словно нарочно) лишило его жены, чтобы я возместила ему эту потерю. В заключение он прижал меня к груди и принялся меня целовать; он не давал мне перевести дух, так что я даже не могла произнести слова «нет».


  66