38 
— А тебя Артемон научит. Правда, Артемон?
— Без базара!
— Да не хочу я! — озлилась Сонька. — У меня и так голова трещит, а тут еще вы со своим бильярдом привязались. Пошли лучше в библиотеку.
— Ты что решила «Отцы и дети» перечитать? — съехидничала Ксюша.
— Просто хочу побыть в тишине.
— И я хочу! — горячо поддержала подругу ваша покорная слуга, выползая из-за колонок.
— Да ну вас, — разочарованно протянула Ксюша. — Как старые бабки, честное слово!
Тем временем Артемон, словно Моисей, повел свою паству по двухэтажному зданию. Сначала он отпер видео-зал, запустив туда Зорина и Сеню Уткина, который, так же как и Юрка, млел от слезовышибательной Камеруновской картины. Потом открыл библиотеку, следом бильярд, в который, кроме него и Куки вознамерился играть только Суслик. Серега, помявшись, отправился вслед за Юркой и Тю-тю. Радист Стапчук скрылся в своей рубке, прихватив с собой тех четверых, имен которых я не знала. Одна Изольда все никак не могла определиться, куда ей направиться — сразу в бильярдную или сначала с Галиной Ивановной в уборную. Наконец, она решилась.
— Пожалуй, приведу себя в порядок. А-то растрепанная, потная, — Она смущенно хихикнула. — Галина Ивановна, я с вами. Мне надо попудрить носик. Прихорошиться.
Ксюша пренебрежительно фыркнула и забубнила:
— Носик. Только послушайте ее! У нее хватает наглости свой шнобель носиком назвать.
— Тихо, — шикнула я. — Вдруг услышит.
— А ничего удивительного, с такими-то лопухами…
Мы с Сонькой схватили раздухарившуюся Ксюшу под руки и уволокли в библиотеку.
Там стояла благословенная тишина. Было тепло и уютно.
— Девочки, — жалобно заскулила Ксюша, когда мы закрыли за собой дверь. — Дайте мне какую-нибудь веревочку…
— Зачем? Вешаться что ли собралась? — мрачновато пошутила Сонька.
— Штаны подвязать. Они постоянно сползают… — и она продемонстрировала свою распахнутую ширинку.
— Тебя что, изнасиловать пытались? — испугалась Сонька.
— Обалдела что ли!? — возмутилась Ксюша. — Я с горы каталась, вот они и лопнули… Ну что, нет ни у кого веревочки? Тогда булавку дайте! Я уже устала портки локтями придерживать!
— А все почему?
— Почему устала?
— Почему лопнули, — разозлилась Сонька.
— Я ж тебе сказала — с натуги…
— Нет. Потому что штаны у тебя фирменные. — Она вцепилась в карман Ксюшиных джинсов и глянула на лейбл. — Ну точно. «Кельвин Кляйн». А ихние американские молнии не справляются с русскими брюхами.
— Сонь, ты акцию что ли проводишь? «Поддержим отечественного производителя»?
— Нет. Просто у меня вот, например, никогда ничего не ломается. Ни молнии, ни застежки. А я покупаю вещи в обычных магазинах, не в бутиках…
— Ты покупаешь вещи на вьетнамской барахолке, — запальчиво возразила Ксюша. — И выдаешь их за турецкие или наши, российские. Знаю я тебя.
— Ну и что? Пусть так? Но у меня еще ни дна молния не…
— Они не успевают ломаться, потому что вещи, в которые они вшиты, рассыпаются после первой стирки!
— А вот и нет!
— Ладно, после второй, — миролюбиво согласилась Ксюша.
— После третьей, — тихо поправила Сонька. Потом как-то грустно на нас покосилась и пробормотала. — Знали бы вы, как мне надоело отовариваться на этих рынках! Рыться в этих коробках! Что смотрите? Вы разве не знаете, что на вьетнамских рынках вещи не на манекенах висят, а свалены грудой в коробки? — Мы отрицательно замотали головами. На что она сказала. — А они свалены.
— Но зачем ты…
— А ты думаешь, на учительскую зарплату можно одеваться где-то еще, кроме рынка? Знаешь, сколько я получаю со всеми нагрузками, дополнительными часами и пособием на Алену? 75 долларов!
— В неделю? — уточнила Ксюша.
— В месяц, — припечатала Сонька.
— Как это?
— Так!
— Выходит, учителя за месяц получают меньше, чем проститутки за час?
— Вот именно! — Сонька гневно сверкнула глазами. Она у нас очень любила жаловаться на тяжелую учительскую долю.
— И на какие тогда шиши мы телефончик купили? — спросила я осторожно.
— Говорю, сэкономила, — буркнула Сонька.
— На чем? На молниях?
— Нет, — отрубила она.
— А на чем? — не отставала я.
— Какая тебе разница?
— Я тоже хочу научиться экономить, — почти честно ответила я. — У нас с Колюней вечно денег до зарплаты не хватает.
— Еще бы! Он себе джинсы дешевле 50 баксов не покупает, а ты… про тебя я вообще молчу!
38 
