102 
– Молчать! – сказал Портос.
В самом деле, в эту минуту с ночным ветерком донеслось во второй раз ржание.
– Это в пятистах шагах отсюда, впереди нас, – сказал д’Артаньян.
– Точно так, сударь, – сказал Мушкетон, – шагов через пятьсот отсюда будет охотничий домик.
– Мушкетон, твои пистолеты! – сказал д’Артаньян.
– Они у меня в руках, сударь.
– Портос, достаньте ваши.
– Вот они.
– Отлично, – сказал д’Артаньян, вынимая свои. – Теперь вы понимаете, Портос?
– Не очень-то.
– Мы едем по делу короля.
– Ну и что же?
– Для королевской службы мы захватим этих лошадей.
– Правильно, – заметил Портос.
– Итак, ни слова – и за дело.
Они шли втроем, безмолвные, как тени. За поворотом дороги они увидели свет, мерцавший между деревьями.
– Вот дом, – шепнул д’Артаньян. – Предоставьте мне действовать, Портос, и делайте то же, что я.
Перебегая от дерева к дереву, они, никем не замеченные, подкрались шагов на двадцать к дому. При свете фонаря, висевшего под навесом, они разглядели четырех с виду отличных лошадей. Слуга переседлывал их; поблизости лежали седла и уздечки.
Д’Артаньян поспешно подошел к нему, сделав своим спутникам знак оставаться несколько позади.
– Я покупаю этих лошадей, – сказал он слуге.
Тот с удивлением оглянулся на него, но не сказал ни слова.
– Разве ты не слышишь, дурак? – продолжал д’Артаньян.
– Слышу, разумеется, – был ответ.
– Почему же ты не отвечаешь?
– Эти лошади не продажные.
– Тогда я их беру, – сказал д’Артаньян.
И он положил руку на ближайшую к нему лошадь.
Оба его спутника, появившиеся в эту минуту, сделали то же самое.
– Но, господа, – вскричал слуга, – эти лошади только что пробежали шесть миль, и не прошло еще получаса, как они расседланы.
– Полчаса – отдых вполне достаточный: они будут только бодрее.
Конюх стал звать на помощь. Какой-то человек, видимо управляющий, вышел, когда д’Артаньян и его спутники уже надевали седла на лошадей.
Управляющий попробовал прикрикнуть на них.
– Любезный друг, если вы скажете хоть слово, я пущу вам пулю в лоб, – сказал д’Артаньян.
Он погрозил пистолетом, потом засунул его под мышку и продолжал свое дело.
– Но, сударь, – сказал управляющий, – знаете ли вы, что лошади принадлежат герцогу Монбазону?
– Тем лучше, – ответил д’Артаньян, – тогда это должны быть добрые кони.
– Но, сударь, – продолжал управляющий, осторожно пятясь к двери, – предупреждаю вас, я позову сейчас моих людей.
– А я своих, – сказал д’Артаньян. – Я лейтенант королевских мушкетеров. Десять моих солдат едут следом за мной. Слышите, они скачут? Посмотрим, чья возьмет.
Ровно ничего не было слышно, но управляющий боялся и прислушиваться.
– Вы готовы, Портос? – спросил д’Артаньян.
– Я кончил.
– А вы, Мустон?
– Я тоже.
– Так на коней, едем!
Все трое вскочили на лошадей.
– Ко мне! – кричал управляющий. – Ко мне, люди! Несите карабины!
– В путь, – скомандовал д’Артаньян, – сейчас начнется пальба.
Все трое понеслись, как вихрь.
– Ко мне! – ревел управляющий, между тем как конюх бежал к соседнему зданию.
– Осторожней, не застрелите ваших лошадей! – крикнул д’Артаньян и разразился смехом.
– Пли! – отвечал управляющий.
Свет, подобный молнии, осветил дорогу.
Одновременно с выстрелом всадники услышали свист пуль, пролетевших мимо.
– Они стреляют, как лакеи, – сказал Портос. – Во времена Ришелье стреляли лучше. Вы помните Кревкерскую дорогу, Мушкетон?
– Ах, сударь, правая ягодица у меня и сейчас побаливает.
– Вы полагаете, д’Артаньян, что мы напали на верный след?
– Черт возьми! Разве вы не слыхали?
– Чего?
– Что эти лошади принадлежат Монбазону?
– Ну?
– Ну а господин Монбазон – муж госпожи Монбазон.
– А дальше?
– А госпожа Монбазон – любовница господина де Бофора.
– А, понимаю, – сказал Портос, – она приготовила подставы на пути?
– Именно!
– И мы гонимся за герцогом на лошадях, на которых он только что скакал?
– Дорогой Портос, вы изумительно догадливы, – сказал д’Артаньян с обычной своей двусмысленной улыбкой.
– Да, уж я таков! – подтвердил Портос.
Так скакали они целый час; бока лошадей были в пене, животы в крови.
– Э… что я вижу? – сказал д’Артаньян.
– Счастье ваше, если вы вообще что-нибудь видите в такую темную ночь, – заметил Портос.
102 
