Особенно,... 
276 
– Ах, – мог только проговорить он, стирая рукавом выступившие у него на лбу капли пота, – какое счастье, что Мушкетону захотелось пить!
Он спешил добраться до лазейки в перегородке. Все это ему казалось сном, но порох в кувшине был настоящий и доказывал, что это была действительность, хуже всякого предсмертного бреда.
Д’Артаньян, как легко можно себе представить, выслушал все это с возрастающим интересом и, не дослушав до конца, легко вскочил и тотчас же наклонился к уху спавшего Арамиса, прижав его плечо, чтобы предупредить какое-нибудь резкое движение.
– Шевалье, – шепнул он ему, – встаньте, но постарайтесь не делать ни малейшего шума.
Арамис проснулся. Д’Артаньян повторил свое приглашение, сжав ему руку. Арамис повиновался.
– Слева от вас лежит Атос, – сказал он ему. – Предупредите его, как я предупредил вас.
Арамис без труда предупредил Атоса, который спал очень чутко, как все нервные люди; но с Портосом вышло немало возни. Он принялся было спрашивать, зачем да почему так неожиданно прервали его сон, что было ему очень неприятно; но д’Артаньян вместо всяких объяснений зажал ему рот рукой. Затем наш гасконец протянул руки, обнял своих друзей за шею, тесно прижал их к себе и зашептал:
– Друзья, нам необходимо немедленно же покинуть эту фелуку, иначе мы все погибли.
– Как? – проговорил Атос. – Опять?
– Знаете ли вы, кто у нас шкипером?
– Нет.
– Капитан Грослоу!
Д’Артаньян почувствовал, как вздрогнули его друзья, и понял, что его слова произвели надлежащее действие.
– Грослоу! – прошептал Арамис. – О, проклятие!
– Кто такой этот Грослоу? – спросил Портос. – Я не помню его.
– Это тот герой, который раскроил голову младшему Парри, а теперь готовится раскроить наши.
– Ого!
– А знаете вы, кто его помощник?
– Его помощник? – спросил Атос. – Какой такой помощник? Разве бывают помощники у шкипера на фелуке с четырьмя матросами? Что это, трехмачтовая шхуна, что ли?
– Да, но господин Грослоу не заурядный шкипер и потому имеет помощника. Помощником у него состоит Мордаунт.
При этом известии мушкетеры не только вздрогнули, но едва удержались от крика. При всей их отваге, роковое имя это оказывало на них какое-то таинственное действие: им становилось страшно, даже когда его произносили.
– Что же делать? – спросил Атос.
– Овладеть фелукой, – предложил Арамис.
– А негодяя убить, – дополнил Портос.
– Фелука минирована. Бочки, которые я считал наполненными портвейном, оказались на самом деле с порохом. Когда Мордаунт увидит, что план его раскрыт, он всех взорвет, и друзей и врагов. Но право же, этот господин такого сорта, что я не имею ни малейшего желания отправляться в его обществе ни в рай, ни в ад.
– У вас, значит, есть какой-нибудь план? – спросил Атос.
– Есть.
– В чем он заключается?
– Доверяетесь ли вы мне?
– Приказывайте! – в один голос проговорили все трое.
– Отлично; тогда идемте.
Д’Артаньян подошел к иллюминатору, размерами не больше форточки, но все же достаточно широкому, чтобы в него мог пролезть человек; он тихонько повернул на петлях ставень.
– Вот путь к спасению, – сказал он.
– Черт возьми, – заметил Арамис. – Холодно, мой друг.
– Если не хотите, оставайтесь, но предупреждаю, что сейчас здесь будет очень жарко.
– Но не можем же мы вплавь достигнуть берега!
– К фелуке привязана шлюпка. Мы сядем в нее и перережем канат, вот и все. Вперед, товарищи.
– Одну минуту, – возразил Атос. – А наши люди?
– Мы здесь, – произнесли в один голос Мушкетон и Блезуа, которых Гримо привел, чтобы собрать в каюте все силы; они незаметно проскользнули сюда через люк, находившийся у самой двери в каюту.
И все же трое друзей замерли перед жутким видом, который открылся им в узком отверстии, когда д’Артаньян поднял ставень.
Действительно, кто только видел, согласится, что нет зрелища более угнетающего, чем вид взволнованного моря, глухо катящего свои черные валы при бледном свете зимней луны.
– Великий боже! – воскликнул д’Артаньян. – Мы колеблемся, кажется? Если мы колеблемся, чего же требовать от наших людей?
– Я не колеблюсь, – заявил Гримо.
– Сударь, – пролепетал Блезуа, – я умею плавать только в реке, предупреждаю вас.
– А я совсем не умею плавать, – проговорил Мушкетон.
Тем временем д’Артаньян уже лез в иллюминатор.
– Друг мой, вы решились? – спросил Атос.
276 
