Последние отзывы

  46  

В первом приближении порядок он навел. Он вычистил раковину, вытер ее досуха. Нечего и думать, чтобы убрать весь дом. Слишком запустил. Но разве Дженифер не говорила, что ее не тревожат такие мелочи, что ей безразличен домашний уют? Говорила, и часто. Солнечные лучики высветили паутину под столом, следы пальцев на деревянных дверях и оконных рамах. Занавески давно надо бы отдать в чистку. Хорошо бы их вообще выбросить и купить новые. А почему бы и нет, если Дженифер захочет? Возможно, она изменилась. Если Питер Моран готов снова оставить ее, если она страдает от повторной утраты иллюзий, будет ли она в отчаянии, не ожесточится ли?

Сначала Джон представил, что она возвращается к нему только потому, что Питер Моран покидает ее снова, то есть, другими словами, он для нее как тихая гавань для кораблей, застигнутых штормом. Но странно, это его мало беспокоит. По крайней мере, то время, что она путалась с Питером Мораном, закончится. Но тут в голову пришла другая мысль, от которой по телу побежали мурашки. А вдруг Моран имеет отвратительные сексуальные наклонности? Однако какие? Джон мало разбирался в этом. Но Моран не мог быть кем-то, кто предпочитает мужчин. Зачем тогда ему Дженифер? Возможно, ему нравится, когда его истязают, или даже — Джон вздрогнул от такой мысли — нравится причинять боль другому? В памяти свежи сведения о мазохистах. Возможно, именно это и побуждает Дженифер вернуться? И если она любила его однажды, то сможет полюбить снова, подумал Джон. С солнечным светом к нему вернулась уверенность в себе. И неожиданно он обнаружил, что что-то насвистывает, бесцельно вышагивая по кухне.

Библиотекарь в филиале на Люцерна-роуд была уверена, что книг Брюса Партингтона у них нет. Она просмотрела в компьютере файл с фамилиями авторов и показала Джону, что между Робертом Б. Паркером и Гарри Паттерсоном фамилии на букву П нет.

— Хотя имя очень знакомое, — сказала девушка.

— Вы хотите сказать, — встрепенулся Джон, — что такой писатель есть, но у вас в библиотеке нет его книг?

— Не думаю, что это писатель. Это скорее название чего-то. Может, фильма, например, или какого-нибудь стиля.

Это не имело большого значения. На следующей неделе, между прочим, у него не будет времени, а может быть, и желания разгадывать код.

Было двадцать пять минут третьего, когда Джон прошел через главные ворота Хартлендских Садов. Он все-таки позавтракал дома, не замечая, что ест, принял ванну и переоделся во все свежее, вымыл тарелки, вытер их, убрал все в шкаф. Но время словно остановилось, было только половина второго. Ему стало ясно, что дольше в доме оставаться он не сможет. Ему просто необходимо выйти на воздух и прогуляться.

Автобус подошел сразу же, и почему-то дорога оказалась незагруженной. Было по-летнему жарко, и оголенные, без листьев, деревья выглядели странно на фоне голубого безоблачного неба. Тысячи белых с желтой сердцевинкой нарциссов цвели по бордюру широкой аллеи, ведущей от главного входа к бывшему особняку Дугласов. Густой аромат цветов кружил голову. Джон свернул с главной аллеи направо и пошел по дорожке, ведущей к той части парка, который издавна называли Садом леди Арабеллы.

Леди Арабелла, светская дама и большая любительница садоводства, была женой Лисандра Дугласа. Мать Джона еще ребенком могла видеть, как она разъезжала по городу в громадном автомобиле «лагонда». Джон и Черри часто приходили сюда вместе с матерью и особенно любили игровую площадку с качелями и деревянными горками, с которых было так весело скатываться по гладкой отполированной поверхности. В то время парк на короткий срок передали городу в счет оплаты налога на наследство почти разорившейся семьи Дуглас. Любимым местом матери Джона был этот садик, куда он сейчас и направился. Служители Хартлендских Садов постарались сохранить его, как задумала сама леди Арабелла. Подойдя к садику, Джон подумал, как было бы неплохо уговорить Дженифер провести встречу здесь, а не за чайным столом. Здесь они бывали несколько раз, сидели на скамейке, гуляли по аллее.

Садик всегда оставался белым: растения для него подбирались таким образом, что поочередное цветение не прекращалось все три сезона, его опоясывала живая изгородь из тиса, и приходилось обойти вокруг, прежде чем обнаружить проход под аркой. И только с этого места вид на садик открывался полностью. Джон откровенно изумился, увидев настолько буйное цветение. Какое разнообразие нарциссов, уже расцветшие белые тюльпаны, подснежники, крокусы цвета слоновой кости рядом с темно-лиловыми ирисами. Если честно, такого сорта ранних ирисов он даже не знал. Ветви вишни усыпаны плотными бутонами. Они еще не открылись, но ломонос, что оплел решетчатые стены маленькой беседки, уже покрылся звездочками нежных, словно из папиросной бумаги, цветов.

  46