47 
- Ты хочешь сказать, что у него на руке была отметина, по которой его можно было бы опознать? - спросил Клавдий. - Например, глубокий порез?
- Клавдий, дорогой мой, мне стыдно за тебя. Ты явно не в форме после ночного бдения. Разве порез - это отметина, по которой можно опознать человека? Да ни в коем случае. Если ты встретишь парня, у которого на руке не хватает двух пальцев, это ведь не поможет тебе узнать, кто он такой. Возможно, ты подумаешь: «Наверно, этот парень работает на сосисочной фабрике и у него затянуло руку в машину, вот ужас-то». Или, если ты перед этим выпил: «Надо же, у парня откусили два пальца». Вот и все. Больше ты ничего не сможешь о нем сказать. Даже если рука у него будет желтая в синюю клеточку, это не поможет установить его личность.
- Верно, - сказал Тиберий. - А как можно установить личность человека по правой руке?
- Вариантов решения не так уж и много, Тиберий. А в интересующем тебя случае - всего один, поэтому я и нашел его, ведь я не имею привычки думать. Если ты нальешь мне на спину масла, я расскажу тебе о незначительном событии, которое недавно имело место в квартире умученной Святой Совести.
- Что это за мерзость, которую ты называешь маслом?
- Сам только что изобрел. Не отвлекайся. Втирай. Наш друг епископ Лоренцо поддерживает скандальную связь со Святой Совестью Неодолимого Зова Плоти. Узнав подробности ее ужасной кончины, он с величайшим смущением вспоминает об игривых записочках, которые во множестве ей посылал. Испытывая вполне понятное беспокойство, наш Лоренцо спешит к ней домой, пока полиция не завладела этими милыми пустячками, которые в будущем могут стоить ему кардинальской шапки. Он облачается в старый костюм, сохранившийся у него с молодости - отсюда его старомодный вид, подмеченный добряком-соседом, нацепляет на нос очки - его ведь очень редко можно увидеть в очках, разве только за чтением древних Евангелий, и, моля небо о помощи, срывает с дверей печати. Но сегодня небо не желает помогать Лоренцо: его поиски прерваны появлением глупого и беззлобного соседа. Он в два счета отделывается от этого законопослушного гражданина, однако гражданин желает на прощание пожать ему руку. Вы оба не хуже меня знаете, что Лоренцо никогда не снимает аметистовый перстень, который носит на безымянном пальце правой руки. За долгие годы перстень буквально врезался в палец, и теперь Лоренцо даже не пытается его снять. Если он подаст руку с этим перстнем, в нем сразу же узнают епископа - как если бы у него из кармана торчал епископский посох. Секунду поколебавшись (ведь он не предвидел этого осложнения), Лоренцо протягивает соседу левую руку. Затем он уходит, а мы так и не знаем, унес он с собой эти письма или нет. Зато можно быть уверенным: если их найдет полиция, мы здорово повеселимся.
- Потрясающе, - пробормотал Тиберий, - просто потрясающе.
Он перестал растирать Нерона, отошел в сторону и, не присаживаясь, несколько минут размышлял.
- То, что у монсиньора была связь со Святой Совестью, это только твое предположение?
- Это единственная часть головоломки, которую я придумал. За остальное я ручаюсь.
- Ты гений, Друз Нерон, - сказал Тиберий, беря пиджак. - До скорого, друзья.
- Опять ушел? Зачем? - удивился Клавдий.
- Если хочешь знать мое мнение, он пошел купаться в сиянии голубых глаз, - сказал Нерон. - И неизвестно, сколько это продлится. Остается только продолжить танец ленивого ужа.
XXVIII
Войдя в отель, где жил Валанс, Тиберий еще раз попытался отчистить руки от несмываемого и откровенно вонючего жира, изготовленного Нероном. И опять у него ничего не вышло. Он скомкал платок, засунул его в карман и постучал в дверь. Валанса он застал врасплох: тот лежал на кровати, но не спал и явно не был занят размышлениями. Он был в костюме, но без туфель и носков - Тиберий обратил на это внимание потому, что часто пробовал такую контрастную форму одежды на себе.
- Ты что, намерен развалиться на ковре и следить за мной, пока я отдыхаю? - спросил Валанс, вставая с кровати.
- У Нерона только что было озарение насчет Святой Совести. Я расскажу вам об этом и сразу уйду.
Валанс снова растянулся на кровати, подложил руки под голову и стал слушать.
- Клавдий говорит, что это просто смешно, а по-моему, это грандиозно, - сказал в завершение Тиберий.
- Да, у него все четко продумано.
- Нерон не думает.
- Но мне не верится, чтобы епископ мог пойти на такой риск - писать любовные записки. Нет, тут что-то другое. Но в данный момент я не имею представления, что именно.
47 
