Особенно,... 
81 
Показания д'Эскоман были опубликованы при правлении Марии Медичи, когда она боролась с мятежом крупных вельмож и хотела обратить против них народный гнев. Характерно, что эти показания не компрометировали королеву-мать Мемуары Лагарда были написаны после падения Марии Медичи и явно имели целью очернить королеву и ее союзника герцога д'Эпернона. Таким образом, оба эти свидетельства могут внушать известные подозрения. Вполне возможно, что Генрих IV пал жертвой «испанского заговора», в котором участвовали какие-то другие люди. В пользу этого предположения говорят настойчивые слухи об убийстве французского короля, распространившиеся за рубежом еще за несколько дней до 14 мая, когда был убит король, а также то, что в государственных архивах Испании чья-то заботливая рука изъяла важные документы, относившиеся к периоду от конца апреля и до 1 июля 1610 года. Что французский король пал жертвой заговора, руководимого испанцами, впоследствии утверждали такие осведомленные лица, как герцог Сюл-ли, друг и первый министр Генриха IV, а также кардинал Ришелье.
ЛИССАБОНСКИЙ ЗАГОВОР
Португалия, Лиссабон. 1 декабря 1640 года
Из всей эпохи пребывания Португалии под властью испанских королей – так называемой «эпохи трех Филиппов» – наибольшее число трудностей выпало на долю последнего, Филиппа IV, наследовавшего трон в 1621 году. Именно во время его правления Португалия обрела независимость.
Захватив Португалию, испанцы стали рассматривать это королевство в качестве одной из своих провинций. Герцог Оливарес, первый министр мадридского двора отобрал у грандов Португалии их должности, удалил дворянство от дел.
В то же время ряд указов, ограничивающих при Оливаресе деятельность португальцев в колониях, тяжелые поражения Испании, понесенные в колониальных землях, а более всего налоговая политика Мадрида вызвали недовольство большинства населения страны. В период 1621–1640 годов резкое увеличение налогов задело интересы даже привилегированных слоев.
Маргарита Савойская, герцогиня Мантуанская, управляла Португалией в качестве вице-королевы, однако реальная власть находилась в руках Жоана де Вашконселуша, исполнявшего обязанности государственного секретаря при вице-королеве. Этот министр был португальцем, но обращался со своими соотечественниками с такой суровостью, на какую едва ли были способны даже испанцы. Он с завидным искусством обогащался за счет простого народа. Герцог Оливарес охотно предоставил Жоану де Вашконселушу заботу о сборе налогов в Португалии.
Тем временем в кругах образованных клириков, университетских преподавателей получили широкое признание так называемые «Акты кортесов в Ламегу» – фальсифицированный документ якобы XII века, устанавливавший права наследования португальского престола и правомерность выборов короля «народом», что содержало явный намек на незаконность присвоения португальского трона испанским королем.
Эти трактаты питались, разумеется, не только учеными изысканиями. Взоры португальских дворян все чаще обращались к герцогу Браганце – наиболее вероятному из соперников Филиппа, отпрыску боковой ветви португальского королевского дома. Он не занимался политикой. Однако народ Португалии, проклинавший тиранию Испании, хотел видеть у власти именно дом Браганцы. Королевской пышностью отличался прием герцога в 1635 году в Эворе.
Его приветствовали ректор университета и прелаты, в его честь отслужили в главном соборе города торжественную мессу. Он посетил Университет, где на церемонию собрались все доктора и магистры со знаками отличия.
До конца октября 1638 года в Португалии то там, то тут было неспокойно. В 1б39 году муниципалитет Лиссабона сообщал королю, что в столице растет число всяческих преступлений. В такой ситуации в головах нескольких человек из знати и приближенных к герцогу Браганце родился замысел заговора. Именно герцог должен был стать его центральной фигурой и получить престол. По некоторым сведениям, первые беседы о заговоре относятся к июню 1639 года, Составив план действий, заговорщики посвятили в него герцога. Однако тот счел, что время для таких дел еще не пришло. Заговор остался неосуществленным, но не был забыт.
Оливарес, достаточно хорошо осведомленный о том, что происходило в Лиссабоне, хотя и не знал о заговоре, не мог не чувствовать скрытой угрозы в настроениях португальцев. С 1639 года он и Филипп IV представляли себе, кто из Португальской знати наиболее опасен, и собирались переселить их в Кастилию, ближе ко двору.
81 
