36 
Задумавшись, Танжер наморщила губы. Она смотрела на ластик так внимательно, словно это действительно был корабль, идущий вдоль отпечатанного на бумаге побережья. Кой взял карандаш и проследил береговую линию.
– Здесь есть берега низкие и песчаные, но главным образом – крутые, с заметными скалами. Много точек, чтобы взять пеленг. Думаю, штурману «Деи Глории» было нетрудно это сделать. Может быть, он это сделал даже ночью, если светила луна и берег был ясно виден… Но это труднее. В те времена не было таких маяков, как сейчас. В лучшем случае башня с фонарем. Да и то вряд ли она тут была.
Конечно, не было, сказал он себе, глядя на карту.
И конечно, в ту ночь с 3 на 4 февраля не было ни фонаря на башне, ни приметных знаков на берегу, вообще ничего обнадеживающего, кроме, быть может, силуэта берега в лунном свете по бакборту. Все это стояло у него перед глазами: паруса подняты; судно летит вперед, в такелаже свистит ветер, вода с шумом вырывается из-под киля, палуба накренилась на штирборт, на море, вздыбленном попутным ветром, – отблески лунного света. Доверенный, надежный человек – у руля, на палубе – вахтенный, напряженно и настороженно он смотрит назад, в темноту. На борту – ни единого огня, капитан стоит на юте, подняв лицо вверх, к фантасмагорической пирамиде из белого полотна, он внимательно прислушивается к тому, как скрипит рангоутное дерево и такелаж, и спрашивает себя, выдержат ли они, да еще после того шторма в Атлантике. Он молчит, чтобы никто из этих людей, которые верят ему, не догадался о его тревоге, но мысленно рассчитывает расстояние, курс, дрейф с тягостным чувством, так как уверен, что ошибочное решение приведет судно и экипаж к катастрофе. Разумеется, он пока не знает своего точного местоположения, и это еще больше увеличивает его тревогу. Кой так и видит, как он посматривает на черную полосу берега, находящегося всего в двух-трех милях, берега близкого, но недостижимого и столь же опасного в темноте, как и пушки вражеского корабля; потом капитан, как и все остальные члены экипажа, поворачивается назад, глядя в ночь, а в этой ночи – иной раз невидимая, иной раз обрисовывающаяся неясной тенью – рассекает волны в погоне за ними корсарская шебека.
И снова взгляд на берег, в ночь впереди, в море позади, и снова вверх, когда скрипнут мачты или такелаж, от чего замирает сердце у всех этих мужчин, стоящих у вантов с наветренной стороны, как безмолвные черные силуэты. И сам капитан, и все эти люди – кроме одного – завтра в это же время будут мертвы.
– И как ты оцениваешь наши возможности?
Кой поморгал, словно только что вернулся с палубы бригантины. Танжер внимательно смотрела на него и ждала ответа. Было совершенно очевидно, что она эти возможности сотни раз продумала, но хотела услышать из его уст. Он пожал плечами:
– Первая проблема состоит в том, что моряки с «Деи Глории» ориентировались по этой карте, а не по нашим современным. А нам надо ориентироваться по современным картам, хотя отталкиваться мы должны от старой карты. Надо будет выяснить расхождения между нынешними картами и атласом Уррутии. Вычислить точные градусы и так далее. Мы уже знаем, что мыс Палое у Уррутии находится минуты на две южнее, – он показал на карте карандашом. – Ты сама видишь, вся береговая линия от мыса Агуа у Уррутии почти горизонтальна, тогда как на самом деле она несколько поднимается к северо-востоку. Посмотри, где Ормига у него и где она на современной карте.
Он взял циркулем расстояние от мыса Палое до ближайшей параллели и поднес циркуль к вертикальной масштабной линейке с левой стороны карты, чтобы получить расстояние в милях. Она пристально следила за ним, ее рука неподвижно лежала на столе, совсем рядом с его рукой. Светлые гладкие волосы снова закрыли ей лицо и касались подбородка.
– Давай посчитаем точно… – Кой записывал цифры в тетради карандашом. – Так… 37°35' у Уррутии дают нам… Да, точно: 37°38' широты. На самом деле это 37°37' и тридцать – сорок секунд. На современной карте секунды – это десятые доли минуты, так что мы имеем 37°37, 5'. Это означает погрешность в две с половиной мили здесь, у мыса Палое. А у мыса Тиньосо она может составлять всего милю. Эта погрешность весьма существенна, если речь идет о затонувшем корабле. Он может лежать у берега, на глубине двадцать – тридцать метров, где до него легко добраться, а может и далеко, там, где глубины увеличиваются, доходя до ста, двухсот и более метров, а там к нему не только не подобраться – даже определить его местоположение и то не получится.
36 
