79 
Габриэль Сискяр «Курс судовождения»
Отполированные пушечки сияли в солнечных лучах. На террасе кафе было полно народу, туристы-англосаксы вовсю фотографировали смену караула перед резиденцией губернатора, расположившейся в старинном монастыре, и явно не могли сдержать восторга от того, что у Британии еще остались колонии, откуда ей сподручно править морями. Под лениво колыхающимся знаменем на флагштоке часовой стоял неподвижно, как квадратная статуя с винтовкой «Энфилд» в проеме готической аркады, идеально вписываясь в мизансцену и декорации, а сержант выкрикивал уставные фразы на военном жаргоне, что-то про пароль и отзыв и прочее, и прочее. Наверное, насчет последней капли крови и Великобритании, которая уверена, что ты выполнишь свой долг до конца, думал, глядя на все это, Кой. Он вытянул ноги под столом, допил свое пиво и, прищурившись, посмотрел на небо.
Солнце уже прошло зенит, было очень жарко, но плюмаж облаков над горой Пеньон начал понемногу таять: левантинец переменился на зюйд, и через час-другой жара спадет. Он расплатился и через площадь пошел к Мейн-стрит. Потный сержант под прицелом десятков фотоаппаратов продолжал орать что-то воинственное невозмутимому часовому. Кой внутренне ухмыльнулся – сегодня в караул назначили глухого.
Он шел по главной улице Гибралтара. Толпа текла мимо выставленных товаров: здесь были и китайские пижамы, и майки с горой Пеньон и местными варварийскими обезьянками, платки, радиоприемники, напитки, фотоаппараты, духи, фарфор Льадро и Каподимонте… Кой заходил в порт Гибралтара в прежние времена, когда эта британская колония служила перевалочным пунктом для контрабандного марокканского табака и гашиша и еще не превратилась в туристическую мекку и финансовый тыл для заправил наркотрафика и двух тысяч англичан, обзаведшихся недвижимостью на Коста-дель-Соль.
Конечно, это туристическое безобразие творилось на всем средиземноморском побережье, но в Гибралтаре, наряду со всякими «Макдональдсами» и прочим фаст-фудом, где напитки подают в пластиковых стаканчиках, на Мейн-стрит магазинчики, принадлежащие индусам и евреям, перемежались банками и офисными зданиями с множеством скромных табличек у входа: адвокатские конторы, агентства по недвижимости, экспортно-импортные компании, общества с ограниченной ответственностью, акционерные общества, фиктивные общества – их здесь было зарегистрировано до десяти тысяч, – где отмывались испанские и английские деньги и велись самые разные дела. На границе развевался звездно-синий флаг Европейского Сообщества, и главным источником доходов стала не контрабанда, а туризм и офшорные приманки, место старых «крестных отцов» гибралтарской мафии заняли молодые законоведы, говорящие на прекрасном английском языке с андалусским акцентом, а пена старой жизни – морские волки с золотой серьгой в ухе и татуировкой на руках, последние экземпляры былого средиземноморского пиратства, томились в испанских и марокканских тюрьмах, жарили гамбургеры в «Макдональдсах» или околачивались в порту, с тоской поглядывая на те пятнадцать миль моря, что отделяют Европу от Африки, – еще лет десять назад они с девяностосильным подвесным мотором в безлунные ночи летали по волнам на своих выкрашенных черной краской «фантомах» со скоростью сорок узлов между Пунта-Карнеро и Пунта-Сирес.
У Коя от пота рубашка прилипла к спине, он перешел на ту сторону, где было чуть больше тени, и поглядывал на номера домов. Танжер сдержала слово, пусть и отчасти. По дороге из Кадиса в Гибралтар, пока он вел арендованный «рено» по петлям серпантина, взбегавшего к Тарифе и шедшего по горам вдоль обрывистого берега пролива, она закончила свой рассказ про иезуитов и «Деи Глорию».
Или по крайней мере ту его часть, которую собиралась рассказать ему: о причинах, по которым бригантина отправилась в Америку и вернулась обратно.
Потом, не сводя глаз с шоссе, она удостоила Коя изложением своей теории. Тайное расследование оказалось не таким уж и тайным. Какие-то утечки были, по каким-то признакам можно было судить о том, что готовится. Вероятно, иезуиты имели там своего информатора или же догадались о грядущих гонениях.
– Из всех членов комитета только граф Аранда не был настоящим «томистом». Он, конечно, не принадлежал к «друзьям четвертого обета», но и с Родой, Кампоманесом и прочими ярыми противниками иезуитов ни в какое сравнение не шел. Может быть, он сам и предупредил падре Николаев Эскобара, своего близкого друга… Разумеется, не прямо. Но для таких людей, искушенных в интригах и дипломатии, и молчание в определенный момент могло означать конкретную информацию.
79 
