Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
208 
— Слыхал про субботник? Обеспечишь два ларька по трассе, чтобы там булочки были, закуска разная. Вот развернись, это — твоя обязанность. А теперь позови ко мне завклубом, своего собутыльника-дружка.
Завклубом скоро влетел в партком, как на пожар.
— Ты меня не ешь взглядом, — хмыкнул Коркунов, — ещё раз подловлю в рабочее время пьяным, будем принародно судить и выгонять. Ясно?
— Ага-а…
— Так вот, подготовь к субботнику духовой оркестр, чтобы музыка наяривала беспрерывно.
На субботник народ пришёл дружно. Духовой оркестр наяривал, буфеты работали. А Коркунов, не спавший вторые сутки, был душой, мозгом этого мероприятия. Шутка ли! Мобилизация масс!
Тут надо первым быть, деловым и решительным, чтоб никто не усомнился в нём, не попрекнул в напрасной затее. В партком врывались запыхавшиеся посыльные, горные мастера — все бегом, захваченные общей горячкой работы…
И вот, когда уже солнце к обеду прислонилось, важно приходит из дому Кирин. В белой рубашечке, в брючках навыпуск и в ботиночках праздничных.
— Ты куда пришёл? — недоумённо выставился на него секретарь.
— В партком.
— А зачем? Твоё место там, на дороге, примером своим людей должен поднимать, организовывать их. Разоделся, понимаешь, галстук нацепил, наборный поясочек, эх ты-ы! Вельможа какой! Отоспался всласть и припёрся назирать. Запомни, тебе этот номер так не пройдёт.
Кирин в бешенстве вылетел из избы.
А Коркунов, всё же, не стерпел, оставил за себя толкового горного мастера и до темна летал по трассе: подбадривал народ, помогал корчевать пни, валить деревья, отсыпать тачками полотно…
Вчерне дорогу сделали. Только заминка получилась. Нужны были моторный каток и грейдер, чтобы выгладить и утрамбовать трассу. Трест задерживал механизмы.
Коркунов, не долго думая, зафуговал телеграмму прямо Светлову. В саму Москву. Тот незамедлительно прислал депешу Купрееву:
«По имеющимся сведениям дорога Лебединый срывается немедля примите меры и докладывайте еженедельно результаты».
Управляющий срочно прискакал на Лебединый.
— Здорово, секретарь, — неторопливо сел, закурил.
— Здорово…
— Слушай, Николай. — внимательно поглядел на Коркунова Купреев, — ты Светлову телеграмму давал, нет?
— Даже понятия не имею… а что такое?
— Твою душеньку! — сокрушенно махнул рукой управляющий. — Кто же нас так подкузьмил? Вот, на почитай, Светлов обязывает еженедельно докладывать о твоей затее.
— Правильно, — Николай осторожно положил телеграмму на край стола, — дорогу надо заканчивать, а техники нет. Скоро морозы стебанут, а весной размоет полотно, без укатки и кюветов. Пропадёт наш труд.
— Ну, кто ж давал телеграмму? — не мог успокоиться управляющий.
— Не знаю, — Николай развёл руками, — надо сообща мороковать, как исправить положение. Давай технику! Через неделю на автомобиле будешь гонять ко мне.
— Сделаешь?
— Сделаю. А то, как же! Приказ Москвы надо исполнять моментально, не то Светлов ещё телеграмму отстучит, так, мол, и так, разогнать всех к чёртовой матери, раз простую дорогу не умеют сладить. Ведь отстучит?
— Хм-м… Запросто, — призадумался управляющий, — завтра же пригоню два грейдера и каток моторный.
Дорогу завершили мигом, и получилась она на славу.
На Лебедином многие рабочие стали трудиться по-стахановски, да так, что огребли премию в день рождения своего наркома Серго Орджоникидзе — получили первый автобус на Алдане.
Коркунов воспрянул духом. Подучился в Якутске на курсах, и опять погрузился в секретарские хлопоты.
Весной прибыл секретарь обкома Поздняк, Коркунов познакомился с ним лично во время учёбы на курсах.
— Ну как, Колюша, дела? — благодушно окликнул его приехавший.
— План выполняем, не пугайся. Народ настроен по-боевому. С жильём только у нас хреново, прямо беда с жильём.
— Да-а, вижу, что плохо. — Поздняк хмуро оглядел приземистые старательские бараки из неошкуренных брёвен, — а что делать?
— А то делать, что дальше так жить нельзя. Надо дать рабочим ссуду, народ начнёт избушки строить. Всё же, свой домик, свой огород, люди почуют себя хозяевами на этой земле. Я уж и так, и эдак прикидывал, другого выхода нету.
— А ведь, верно ты говоришь. Попробуем?! — оживился Поздняк. — Я тебе верю, ты человек принципиальный, дорогу-то какую отгрохали. А! — сам смеётся хитро. — Под контролем Москвы вели, я и то за неё отчитывался. Ссуду надо давать, — обернулся к управляющему.
208 
