59 
При упоминании бус и браслета, которые Дана якобы собиралась заказать в ансамбль к серьгам, ювелирша стала на редкость услужливой. Она позвонила мужу, и тот примчался в лавку меньше чем через двадцать минут, видимо, также смекнув, что, найди Дана Уэллеса, и им выпадет заработок в десятки тысяч долларов. Муж ювелирши был из Южной Африки; он рассказал Дане, что Уэллес был выдающимся ювелиром, чья слава гремела день ото дня все громче. Тот факт, что он был затворником и крайне придирчив в выборе клиентов, лишь подогревал к нему интерес и увеличивал ценность его изделий. Муж ювелирши сказал, что Уэллес мог бы разбогатеть, используй он такой успех в коммерческих целях и поставь дело на поток, но он предпочел работать над отдельными шедеврами, делая перерывы между заказами в месяцы, а иногда и годы. Потом, так же неожиданно, как и необъяснимо, он бросил ювелирное искусство и перешел на металлические скульптуры.
За очередным витком дороги Дана увидела знак, указывающий на закусочную, — следующий из скудных ориентиров, которые мог назвать ей владелец ювелирной лавки. Она опять переключила скорость и проверила количество миль. Ювелир описал дорогу к дому Уэллеса лишь приблизительно, сказав только, что после указателя надо будет проехать мили две по глинистому проселку. Подробностей он не знал, потому что сам у Уэллеса никогда не был, как и никто из его знакомых. Но он сказал Дане, что если после перекрестка на ее пути появится указатель федеральной автострады № 30, значит, она промахнула поворот. Поглядывая в зеркало заднего вида, она теперь почти ползла — единственное, что радовало на этой дороге, была абсолютная уверенность, что следом за ней никто не едет. Навстречу вдоль обочины тянулись густые заросли. Ювелир говорил, что Уэллес изредка приезжает в городок, чтобы выпить в местном баре, а потом пропадает на несколько месяцев — может быть, работает в порыве вдохновения. А порыв этот мог быть настолько сильным и протяженным, что заросли успели совершенно поглотить дорогу.
За большим обломком вулканической скалы Дана приметила какое-то подобие просвета. Она остановила машину, выпрыгнула и огляделась, проверяя, не сверзится ли куда-нибудь в пропасть. Кустарник не пускал ее, цепляя за джинсы, но она продиралась вперед и в конце концов нашла дорогу, еще более узкую и грязную. Вернувшись в джип, она медленно повела его в лесную чащу. Ветви царапали крылья машины, колотя по ним мерно и беспрестанно, как щетки в автомойке, а колеса поворачивались под самым невероятным углом, следуя по двум глубоким колеям. Если она тут застрянет, вытащить ее будет некому. Она склонилась к рулю, сбавила скорость и уже готова была затормозить, когда заросли внезапно поредели и она очутилась на круглой, как карусель, поляне. В центре ее возвышалась металлическая скульптурная конструкция высотой, если на глаз, футов пятнадцать — проржавевшее сооружение из скрепленных вместе железных полос на массивном каменном основании — древний идол, реликт давно исчезнувшей цивилизации. На первый взгляд скульптура казалась бесформенной, но когда Дана, выйдя из машины, обошла сооружение кругом, полосы металла как бы слились воедино, образовав некую форму, определить которую было бы затруднительно.
Дана переключила внимание со скульптуры на окружающий пейзаж. Соленый океанский ветерок шевелил листву на деревьях, зыбил ветви кустарников и корявые сучья над головой. В глаза ей бросилась каменная ограда, которую она раньше не заметила, потому что та пряталась за какой-то густой лианой с бутонами алых цветов. Приблизившись к ограде, Дана обнаружила ржавые железные ворота — вход в сводчатый прорубленный туннель. Глядя в глубь его с места, где она стояла, Дана видела лишь кружок света диаметром не больше баскетбольного мяча, и ей казалось, что туннель суживается. Она огляделась в поисках другого входа, но его не было. Если где-то поблизости и находился дом, идти к нему, к несчастью, предстояло по этой суживающейся к концу полосе света. Она боязливо потянула на себя створку ворот. Ворота поддались не сразу. Петли натужно заскрипели, и створка отворилась лишь настолько, чтоб Дана боком могла протиснуться в нее.
В туннеле было сыро и пахло гниющими растениями. Журчание воды отдавалось гулким эхом, и, несмотря на всю ее решимость, при мысли о летучих мышах и змеях по коже поползли мурашки. Она могла преодолеть любой страх, но только не этот. Она ступила в туннель, слегка пригнувшись, хотя вполне могла идти в полный рост. Руки она держала плотно прижатыми к телу, стараясь не касаться стены; вверх она тоже не смотрела, сосредоточив все внимание на кружке света впереди. С каждым шагом кружок увеличивался в диаметре, и это давало радостную уверенность, что конец близок. Она подсчитала, что длина туннеля ярдов тридцать, и поняла, что выход из него не уже входа, а сужение туннеля — оптический обман, как и бесформенность скульптуры на поляне, постепенно превращающаяся в форму. Приблизившись к выходу, она подняла руку, защищая глаза от солнечных лучей. Сфокусировав зрение, Дана разглядела, как в телескоп, оштукатуренное здание, а когда вышла, ей показалось, что она стоит перед полотном живописца. Заросли кончились, как кончились и вулканические скалы. Округлое здание перед ней, воздвигнутое на самом краю утеса, словно парило между хрустально-чистыми синими водами Тихого океана и бесконечностью горизонта, неизвестно каким образом держась на крутизне.
59 
