Особенно,... 
22 
— По-моему, Тим, нам обоим есть о чем промолчать.
— Угу.
Забравшись в вертолет, Арт развязывает Адана:
— Мне жаль, что все так случилось.
— А мне-то как. — Адан поворачивается к Параде. — Как его нога, отец Хуан?
— Вы знаете друг друга? — удивляется Арт.
— Я крестил Адана, — отвечает Парада. — А с этим человеком все будет в порядке.
Но глаза его говорят совсем другое: campesino не жилец.
— Теперь можешь взлетать, Фил! — кричит Арт. — Госпиталь Кульякана, и приземлись прямо на него!
Вертолет взлетает.
— Артуро, — окликает Парада.
— А?
Священник улыбается ему:
— Мои поздравления. Ты тоже безумец.
Арт смотрит вниз на погубленные поля, сожженные деревни, беженцев, уже тянущихся вереницей по грунтовой дороге.
Пейзаж после битвы: всюду, насколько видит глаз, дымятся обугленные развалины.
Поля черных цветов.
И то верно, думает Арт, безумец.
Через полтора часа Адан лежит на чистых белых простынях лучшего кульяканского госпиталя. Рана на лице от рукоятки пистолета Наварреса промыта и обработана, ему вкололи антибиотики, но от предложенных болеутоляющих он отказался.
Адан желает чувствовать боль.
Выбравшись из постели, он бродит по коридорам, пока не находит палату, куда по его настоянию поместили Мануэля Санчеса.
Campesino открывает глаза и видит Адана:
— Моя нога...
— Ты еще побегаешь...
— Не позволяй им...
— Не позволю, — заверяет Адан. — Поспи.
Адан разыскивает доктора.
— Вы можете спасти ему ногу?
— Думаю, да, — отвечает тот. — Но это будет дорого стоить.
— Вы знаете, кто я?
— Знаю.
Адан ясно читает в его взгляде: я знаю, кто твой дядя.
— Спаси ему ногу, — говорит Адан, — и ты станешь начальником нового отделения этого госпиталя. Если ампутируешь, то остаток своей жизни проведешь, делая аборты в тихуанском борделе. А потеряешь пациента — нырнешь в могилу раньше него. И это не мой дядя уложит тебя туда, а я сам. Понятно?
Доктору все понятно.
И Адану понятно, что жизнь его переменилась.
Детство закончилось.
Началась серьезная жизнь.
Тио лениво затягивается кубинской сигарой, наблюдая, как плывут по комнате кольца дыма.
Успешнее операция «Кондор» пройти не могла. Сожжены поля Синалоа, земля отравлена, gomeros разбрелись по свету. Авилес убит, и американцы считают, что уничтожили источник зла, и теперь, оставив Мексику в покое, отправятся спокойно почивать.
Их самодовольство даст мне время сколотить организацию, до которой — пока американцы прочухаются — дотянуться они будут не в силах.
Federacion.
Раздался тихий стук в дверь.
Вошел агент ДФС, весь в черном, с «узи» на плече.
— Пришел человек, желает вас видеть, дон Мигель. Говорит, он ваш племянник.
— Впусти.
В дверях появляется Адан.
Мигелю Анхелю Баррере уже известно обо всем, что случилось с его племянником: об избиении, пытках, его угрозе доктору, о встрече с Парадой. За один день мальчишка превратился в настоящего мужчину.
И этот мужчина приступает прямо к делу.
— Ты знаешь про рейд, — заявляет Адан.
— Я даже помогал составить его план.
И верно, мишени для уничтожения он выбирал с особым тщанием: враги, соперники и старые динозавры, которые уже не в состоянии вписаться в изменившийся мир. Они так и так не выжили бы, только мешались бы под ногами.
Теперь больше не будут.
— Зверство, — замечает Адан.
— Необходимость, — возражает Тио. — Это все равно бы произошло, так почему бы заодно не извлечь выгоду? Это бизнес, Адан.
— Ну-у...
А теперь, думает Тио, посмотрим, каким мужчиной стал мальчик. Он ждет, что скажет Адан.
— ...что ж, — заключает Адан, — я тоже хочу войти в бизнес.
Тио Баррера сидит во главе стола.
Ресторан для посетителей не работает: частная, закрытая вечеринка.
Да уж, думает Адан, закрытее некуда, здание окружено людьми ДФС, вооруженными «узи». Всех гостей обхлопали и освободили от оружия. Список присутствующих — лакомый кусочек для янки: все до единого более-менее значительные gomeros, которых Тио решил оставить в живых в операции «Кондор», — здесь. Адан сидит рядом с Раулем, переводя взгляд с лица на лицо.
Гарсиа Абрего в свои пятьдесят лет, считай, древний старец в таком бизнесе. Серебристые волосы, белые усы — похож на старого мудрого котяру. Котяра и есть. Он сидит, бесстрастно глядя на Барреру, и Адан не может разгадать, что за чувства скрываются за каменным лицом. «Именно так, — говорил Тио Адану, — он и сумел дотянуть в нашем бизнесе до пятидесяти лет. Учись».
22 
