112 
Потом жалеть себя я перестала. Решила, что это унизительно и ничего не дает. Внезапно поняла, что почти не вспоминала сеньора Марко последнее время. А думает ли он обо мне хоть иногда? Или счастлив с молодой женой и уже забыл, что существует на свете сеньорита Элина?
Ко мне вошла Бейра:
- Сеньорита, вас требует граф.
Потом подошла и погладила по голове:
- Не бойтесь, он не такой плохой, каким кажется.
Но графа я уже не боялась. Опасалась лишь расчувствоваться от ее прикосновения и опять начать себя жалеть.
Я подошла к дверям покоев его светлости, сделала глубокий вдох и решительно шагнула внутрь. Как ни странно, в комнате никого не было. На столе лежало недописанное письмо. Я не удержалась и заглянула в него.
Меня просто затрясло от возмущения. Послание предназначалось леди Тее. Он писал, что она приходит к нему во сне и ему не хочется просыпаться. Он ласкает ее нежное тело, вдыхает аромат волос, пахнущих луговыми травами, тонет в ее прекрасных глазах...
Я почувствовала себя оскорбленной. Все мои достоинства граф приписал неизвестно где обитающей даме. Сейчас выскажу все ему в лицо!
В это время дверь открылась. Вошел граф, и я еле успела отскочить от стола. Как-никак, опять совершила неподобающий поступок - читала чужое письмо. Хорошо, что он ничего не заметил.
Его светлость кивнул мне головой, подошел к столу, дописал еще несколько строк. Позвал слугу и велел доставить послание по назначению. Мне захотелось выдрать письмо из рук посыльного и разорвать в клочья. Я снова себя не понимала.
Граф соизволил обратить внимание на меня:
- Сеньорита Элина, я принял решение.
Я подняла глаза и твердо выдержала его взгляд. Из-за этой чертовой Теи совсем забыла, зачем пришла.
Мэтт вдруг взглянул на стол и стал с изумлением что-то рассматривать:
- Вы говорили, что читали мне, когда я болел.
Я пожала плечами:
- Читала.
- И не нашли ничего лучше, чем выбрать такую книгу?
Я с ужасом увидела, на что он показывает.
Он с любопытством взглянул на меня:
- Вы решили, что взрослого мужчину стоит просвещать о различных способах любви? Вы меня просто поражаете.
- Граф, вы сами мне это приказали.
- Кажется, сеньорита, вы состоите из одних пороков.
Я сжала зубы и решила молчать. Как говорят: что бы вы ни сказали, будет использовано против вас. Все равно не верит ни единому слову.
Граф устало опустился в кресло, закинул ногу на ногу:
- Я решил, что вы будете жить здесь, повсюду сопровождать меня и выполнять мои прихоти, пока не появится... Впрочем, кто, вам знать не обязательно. А потом у вас будет новый хозяин. Или хозяйка.
Я-то хорошо поняла, кто именно должен появиться. И я должна буду ей прислуживать?!! Зато хоть увижу ту, которую сумела нечаянно заменить.
Он продолжал:
- Вы меня изуродовали и должны будете своими стараниями компенсировать это.
Я хотела возразить, что не до такой уж степени я его изуродовала. С головой, правда, непорядок. Но, может, со временем и это пройдет. Однако вместо того ядовито протянула:
- Уже не боитесь, что я вас убью?
Он устало вздохнул:
- Я это предусмотрел. В таком случае вас замуруют в склеп вместе со мной.
Я с ужасом взглянула на него:
- Да вы, граф, садист. Изверг!
Он холодно и равнодушно заметил:
- Может быть. Ступайте.
Я ушла к себе. Успокоиться не получалось.
- Ну, надо же, какой гад! Еще говорили, в него влюбляется уйма женщин. Знал бы, как я его ненавижу, ни за что не оставил бы меня у себя.
Я думала, что он может придумать разные наказания: и смерть, и пытки. Даже отдать на потеху своим солдатам. Но такое! Хочет, чтоб я прислуживала его любовнице! Этот граф хуже всякого варвара. Оставалась бы я в своем мире и горя не знала.
Глава 14
Юлька
До самого утра я не сомкнула глаз. У меня начали сдавать нервы. Я ненавидела графа, ненавидела эти каменные стены, выход из которых мне навек заказан. Меня совсем перестало волновать, чем все закончится. Я сойду с ума раньше.
Я никак не могла понять, чем меня так привлекает граф, когда теряет память? Я хотела, чтоб его ласки принадлежали мне, и невероятно злилась, что он путает меня с какой-то Теей. Я ревновала свое тело. Хорошо бы, память вернулась к нему в такой момент, и он увидел, что все, чем он восхищается, принадлежит мне, Элине Фэйст.
112 
