26 
24 сентября 1532 года, примерно через шесть месяцев после своей первой высадки на побережье, Писарро выступил из маленького поселения. Отряд состоял из 110 пехотинцев (но лишь 20 из них были вооружены арбалетами или аркебузами) и 67 всадников. Это было жалкое войско, не способное противостоять инкам. Атауальпа, как сообщали, лечился на вулканических источниках Кахамарки (рана, полученная во время междоусобной войны против собственного брата, загноилась). Кроме того, он совершал объезд своих новых владений, добиваясь их полного подчинения. Его сопровождала армия, насчитывавшая, по некоторым оценкам, от сорока до пятидесяти тысяч воинов.
Переправившись через реку Чира на плотах, испанцы переночевали в индейском поселении Поэчос и пошли на юг к реке Пьюра. Здесь они повернули на восток, в глубь суши, следуя вдоль русла Пьюры.
В рядах испанцев начался ропот. Кое-кто из солдат терял присутствие духа. К концу четвертых суток Писарро остановился, чтобы подготовиться к сражению. Он обратился к отряду с предложением: каждый, кто не поддерживает предприятие, может вернуться в Сан-Мигель и получить такой же земельный надел и столько же индейцев, сколько любой солдат гарнизона. Но только девять человек пожелали вернуться на «базу». Вероятно, не только призывы Писарро, но и окружающая обстановка заставили остальных продолжать путь. К тому времени они должны были быть далеко за Тамбо Гранде, на главной дороге инков, ведущей из Тумбеса.
В ноябре 1532 года Франсиско Писарро принял очень смелое решение, определившее его дальнейшую судьбу. Главная королевская дорога инков между Кито и Куско пролегала через долины Анд, и Писарро узнал, что победивший Инка Атауальпа идет по ней на юг, чтобы быть коронованным в Куско. Испанцы были потрясены устрашающим величием армии индейцев. Но Писарро своим красноречием вдохнул новые силы в солдат, пообещав им богатую добычу. В хрониках остались его слова: «Нет различия между большим и малым, между пешим и конным… В тот день все были рыцарями».
Единственную свою надежду Писарро связывал с отчаянно дерзким планом — попытаться захватить врасплох многотысячную армию Инки. Войско Атауальпы пришло в движение к середине дня. Но его выходу предшествовал торжественный парад. Все индейцы несли на головах большие золотые и серебряные украшения, похожие на короны. Началось песнопение.
Лишь к концу дня передовые части этой пышной процессии вошли на центральную площадь Кахамарки. Атауальпу воины несли на носилках, покрытых серебром. На голове его красовалась золотая корона, на шее — ожерелье из больших изумрудов. Инка приказал носильщикам остановиться, в то время как остальные воины продолжали заполнять площадь.
Писарро, спокойный и решительный, дал сигнал к бою. Артиллерист поднес фитиль к стволу пушки. Всадники и пешие солдаты под звук боевых горнов вырвались из своих укрытий с криками. Среди индейцев началась паника, нападавшие испанцы косили их направо и налево. Инки были не вооружены, в начавшейся давке долго не могли прийти в себя, мешали друг другу, и конкистадоры своими остро отточенными пиками пустили реки крови.
Писарро был плохим наездником, поэтому дрался пешим, мечом и кинжалом. Пробившись сквозь толпу к носилкам Атауальпы, он схватил Инку за руку и попытался стащить его вниз. У многих индейцев были отрублены руки, но они продолжали держать трон на своих плечах. В конце концов все они полегли на поле боя. Подоспевшие всадники перевернули носилки, и Атауальпа был схвачен.
Резня продолжалась и в долине. Через два часа шесть или семь тысяч индейцев лежали мертвыми. Каждый испанец убил примерно 15 индейцев. В донесении королю секретарь Писарро писал, что он и его люди совершили невероятное: захватили малыми силами могущественного владыку. Залитые кровью инков, конкистадоры едва ли понимали, что творили. Один из участников этой резни позже говорил, что было сделано не ими, потому что их было слишком мало, а волею Бога.
Игрок Писарро сорвал банк. Захватив богоподобного Инку, он парализовал жизнь во всей империи.
Трагедия инков состояла в том, что их правитель не понимал того, что эти 160 чужеземных солдат были не просто разбойниками, а вестниками грядущего колониального вторжения. Он же считал их просто алчными искателями сокровищ. А Писарро поддерживал это заблуждение. Подметив у своих тюремщиков неутолимую жажду золота, Атауальпа решил выкупить свою свободу. За нее он предложил заполнить камеру, где его содержали, золотом на высоту 10,5 испанской стопы (294 сантиметра). И еще дать двойное, против золота, количество серебра. К тому же пообещал, что эти сокровища будут доставлены в Кахамарку за 60 дней со дня заключения соглашения. И Атауальпа сдержал свое слово: в Кахамарку устремились караваны лам, доставлявших из разных уголков империи золото. Приказ верховного правителя, пусть даже и плененного, но для инков все равно остававшегося королем-Солнцем, исполняли беспрекословно. Все богатства государства, найденные и ненайденные, считались собственностью Инки.
26 
