36 
Когда уставшая после работы Вера, забрав Андрюшку из садика, пришла домой, в квартире она застала страшнейший беспорядок с материнским чемоданом посреди комнаты. Она разбудила мужа, лежавшего, как всегда, поперек кушетки:
– Ты что, опять в командировку?
– Отменяется, – нехотя ответил Роман, поставив чемодан обратно на шкаф, и посадил на колени сынишку. – Ну, что новенького, хулиган?
– Знаешь, пап, у нас там Сережка есть. Он все время у меня булочку отбирает, – деловито пожаловался Андрюшка. – Что ты мне посоветуешь?
– Дать ему в лоб! – сказал Роман. – Или ты хочешь, чтобы я за тебя заступился?
– Нет, ты лучше меня самого драться научи!
Весь вечер, пока Вера наводила порядок в комнате, Роман учил своего карапуза драться.
Спать Андрюшка ложился счастливый и гордый тем, что у него такой сильный и смелый папа и что он тоже теперь такой же, как и его папа, и поэтому завтра даст в лоб Сережке, когда тот потянется за его булочкой.
Бабушкин чемодан, как всегда, улыбался ему со шкафа своими желтыми замками. «Какая она была, моя бабушка? – подумал Андрюшка. – Говорят, добрая, но строгая».
Перед самым сном Андрюшке показалось, что чемодан вдруг весело подмигнул ему одним из своих замков, и Андрюшка заснул сладко и крепко, как могут спать только дети, не понимая, что ждет их еще впереди...
Проблема
Впервые я увидела его в метро. Он сидел напротив меня и читал книжку. Роста он был среднего, белокурый, загорелый. Черты лица мягкие. Мне вдруг стало жаль, что сейчас выйду и никогда его больше не увижу. И я не стала выходить. Поехала с ним дальше. Думаю: а вдруг он меня заметит? Но он даже ни разу не взглянул на меня. Это мне понравилось в нем еще больше. И я вышла из метро за ним. Он быстро направился к остановке автобуса. И тут я поняла, что должна решиться. И потом, думаю, что я, зря проехала на семь остановок дальше положенной? Словом, набралась смелости, подошла к нему и, стараясь, чтобы не дрожал голос, спросила:
– Как пройти к Кремлю?
Он так на меня посмотрел, словно я к нему пристаю, ничего не ответил и отвернулся. Но я решила быть настойчивой. Вспомнила, как подруги мне говорили: «Хочешь расположить к себе мужчину – сделай ему комплимент!» И я сделала.
– Там, в метро, – сказала я, – когда вы читали книжку, вы мне напомнили известного актера Дастина Хоффмана. Это мой любимый актер! Кстати, многие считают его идеалом красоты современного мужчины.
Он даже улыбнулся от таких слов, голос его потеплел, мы разговорились... Я проводила его домой. Сначала он не хотел мне давать свой номер телефона. Но после того, как я сказала, что хочу сводить его в Театр Ленинского комсомола на «Юнону» и «Авось», дал.
В театр он пришел в отглаженном костюме, безупречной рубашке и модном, змейкой-медянкой, галстуке. Видимо, я тоже была ему небезразлична. Это придало мне уверенности, и после спектакля я пригласила его к себе домой.
Как я и рассчитывала, его поразила моя новая трехкомнатная квартира. Библиотека, мебель, коллекция дисков, радиоаппаратура, вьетнамский ковер, в котором нога утопает, как в Балтийском море, по щиколотку. Долго смотрел он на мой портрет работы Глазунова. После ужина (а готовлю я отлично) я сделала кофе по-турецки, угостила его хорошими сигаретами, поставила итальянцев и объявила белый танец.
Танцевал он хорошо. Слушался каждого моего движения, когда я его вела. Видимо, он уже не в первый раз встречался с женщиной.
В двенадцать часов я спохватилась и сказала ему, что отвезу его домой на своей машине. Он стал сначала отнекиваться: мол, зачем? Еще метро ходит. Он и сам доберется. Но я твердо сказала, что об этом не может быть и речи. Это очень опасно. Тем более в наше время, когда в районах новостроек бродит так много одиноких женщин.
Когда мы сели с ним в мой «Фольксваген», он не выдержал и спросил, кем я работаю. Я назвала свой руководящий пост. С трудом назвала. Потому что, если его называть полностью, он звучит, как песня с припевом. После этого он долго молчал, а потом стал со мной разговаривать еще уважительнее, чем раньше. А на прощанье, перед выходом из машины, впервые за время нашего знакомства назвал меня на «вы».
– Сегодня, – сказал он, – был чудесный вечер! Спасибо вам за него, Лена...
Он, наверное, думал, что я поцелую его на прощанье. Но я не стала этого делать. Я не хотела, чтобы он думал обо мне так же, как все мужчины думают о женщинах.
36 
