220 
В 1990-е годы имя Петера Штайна редко возникает в связи с немецким театром. Мэтр весьма холодно попрощался с Германией, бывает там редко, наездами, если что и ставит (как, например, «Фауста»), то деньги находит сам. Нелюбовь к сегодняшнему театру Германии формулирует просто. «Я, — говорит он, — люблю женщин без нижнего белья. Но не на сцене».
Для постановки «Орестеи» Эсхила Штайн приехал в Россию. Он оказался в Москве 3 октября 1993 года, когда в столице происходили трагические события. Представители Международной конфедерации театральных союзов сразу же сообщили ему о сложной ситуации в городе. Однако реакция прославленного маэстро была однозначной: он приступает к работе. На следующий день, ровно в 10 часов утра, в условиях чрезвычайного положения Штайн провёл первую репетицию «Орестеи» в Театре Российской армии.
Идея постановки возникла более шести лет назад. Однако в своё время этот замысел не получил поддержки у бывшего министра обороны Язова, который запретил постановку трагедии на сцене Театра Советской армии.
Прежде Штайн приезжал в Москву с чеховскими спектаклями. «Но трагедию я делаю совсем по-другому, — заметил он. — Хотя у меня вообще нет никакого художественного стиля. Есть только стиль работы. Но в любом случае в „Орестее“ не будет натурального сена, которое вы видели в „Вишнёвом саде“. А вот живая кровь на сцене будет. К счастью, в театре есть очень безобидный способ её производства».
В спектакле были заняты известные российские актёры: Е. Васильева, Т. Догилева, Е. Майорова, И. Костолевский, Е. Миронов и другие.
Петер Штайн известен всему миру как немецкий театральный режиссёр большого стиля. Его называют великим вслед за Станиславским, Бруком, Стрелером. Петер Штайн придерживается традиционного направления в театре: «Я ни в коей мере не считаю себя вправе что-то менять или добавлять в намерения автора… Поэтому Нина у меня не будет наркоманкой, а Аркадина на сцене не будет насиловать Тригорина, что в принципе возможно при современных интерпретациях Чехова. Я попытаюсь донести только то, что написал сам Чехов, и бережно отнестись не только к самому тексту, но и ко всем его ремаркам».
10 октября 1998 года в Москве состоялась ещё одна премьера Штайна: он поставил Гамлета с Е. Мироновым в главной роли. Молодой артист имел большой успех. В частности, критика писала: «Если кто-то сомневался, что Евгений Миронов едва ли не самый интересный русский актёр своего поколения, теперь может убедиться в этом окончательно».
В 2000 году Петер Штайн показал на сцене Ганновера самую продолжительную в истории мирового театра постановку «Фауста». Это неординарное событие культурной жизни Германии было включено в программу всемирной выставки «Экспо-2000». Штайн представил на суд зрителей несокращённый вариант философской трагедии Гёте. «Фауст» шёл 21 час! Инсценировка Штайна просто поразительна. Эта железная точность текста и неприкосновенность, с которой было использовано каждое слово.
При таком серьёзном отношении к театру и к работе Петер Штайн отдыхает очень мало. В свободное время он занимается земледельческими работами. Петер выращивает зерновые культуры, делает оливковое масло. «Мне грех жаловаться на судьбу, — говорит режиссёр. — Однако, как мне кажется, быть довольным собственным существованием просто невозможно. Для художника самодовольство, спокойствие равнозначно смерти. В подобном случае надо идти печь булочки или лепить пельмени, а кому-то просто искать блаженство в объятиях женщины».
ФРЭНСИС КОППОЛА
(род. 1939)
Американский режиссёр, продюсер, сценарист. Фильмы: «Крёстный отец» (1972), «Крёстный отец, часть II» (1974), «Апокалипсис сегодня» (1979), «Клуб „Коттон“» (1984), «Крёстный отец, часть III» (1990), «Дракула Брэма Стокера» (1992) и др.
Фрэнсис Форд Коппола родился 7 апреля 1939 года в Детройте в семье Кармине Копполы, композитора и флейтиста в оркестре А. Тосканини. Мать, Италия, была актрисой.
Благодаря профессии отца семья часто переезжала из города в город. До того как поступить в колледж, Фрэнсис Форд проучился в двадцати пяти школах.
В шестнадцать лет Коппола начал заниматься в драмкружке, был там осветителем: возился с прожекторами, изобретал простенькие спецэффекты.
Настоящим потрясением явилось для него творчество Эйзенштейна: «Это был чёрно-белый немой фильм, но иногда казалось, что с экрана слышны винтовочные залпы. Я понял в тот день, чем буду заниматься. Самое привлекательное в кино — это возможность монтировать. Когда ты составляешь в некоем порядке самые необычные, самые волнующие кадры, начинаешь ощущать себя алхимиком, колдуном».
220 
