217 
В октябре 1869 года Ги де Мопассана зачислили на факультет права в Париже. 19 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии, и Ги ушел в армию. Он получил назначение во 2-й интендантский отдел Гавра, но поначалу его отправили в Руан военным писарем.
20 марта 1872 года Мопассан поступил в Париже на службу по снабжению флота, но вскоре он понял, что служба в министерстве такая же кабала, что и военная служба. Он продолжал писать рассказы. В качестве строгого наставника выступал друг его матери выдающийся писатель Гюстав Флобер, автор непревзойденной «Мадам Бовари».
В свободное время Ги устремлялся к Сене. Река была полной противоположностью служебному кабинету. Это было счастьем: и девушка, всякий раз другая, и верная лодка, и старые друзья… Ги был отличным гребцом. Отпуск он проводит в Этрета, у моря. Уже будучи известным писателем, Ги говорил: «Много я видел забавных вещей и забавных девиц в те далекие дни, когда занимался греблей. Я служил, у меня не было ни гроша; теперь я человек с положением и могу выбросить на любой свой минутный каприз крупную сумму. Как просто, как хорошо и трудно было жить – между конторой в Париже и рекой в Аржантейе или Буживале…» Здесь он обрел персонажей своих новелл.
Например, реальность и выдумка в рассказе «Мушка» переплетены теснейшим образом. В одной из речных походов Мопассан соблазнил хрупкую девушку, которую все звали Мушкой. Она стала рулевой лодки и подружкой пятерых членов экипажа. Все шло прекрасно до тех пор, пока не выяснилось, что «рулевая» собралась подарить ребенка пяти папашам. Впрочем, общий мушонок – плод воображения писателя, но все остальное – истинная правда.
В марте 1877 года Мопассан отправил своему другу Роберу письмо, в котором сообщал, что болен и лечится ртутью и йодистым калием. «У меня сифилис, наконец-то настоящий, а не жалкий насморк… нет, нет, самый настоящий сифилис, от которого умер Фрациск I. Велика беда! Я горд, я больше всего презираю всяческих мещан. Аллилуйя, у меня сифилис, следовательно, я уже не боюсь подцепить его». Медицина того времени была еще беспомощна и старалась закрывать глаза на недуг, поразивший Доде, Малларме, Тулуз-Лотрека, Гогена, Нерваля, Бодлера, Жюля де Гонкура, ван Гога, Ницше, Мане и многих других – всех тех, кого Мопассан в шутку называл «наидражайшие сифилитики».
В сентябре–октябре 1879 года Ги предпринял первое путешествие пешком по Бретани. Ему полюбился Конкарно, его чудесный залив и обнесенный стеною тысячелетний город. Ги полной грудью вдыхал запах этого легендарного и страшного края… Бретань оставила у Мопассана подлинное или полувымышленное воспоминание о женщине «не более восемнадцати лет; ее светло-голубые глаза были пронизаны двумя черными точками зрачков…» Большая, пышная «грудь стиснута суконным жилетом в виде кирасы»; она ни слова не знает по-французски, со страстью отдается путешественнику и рыдает, когда он уезжает…
Лора Мопассан отдала Ги земельный участок в предместье Этрета. Летом 1883 года он построил там одноэтажное шале с двумя флигелями, соединяющимся деревянным балконом-террасой. В качестве любезного соседа он преподносил груши дочери Оффенбаха. Здесь же он познакомился с красавицей Эрнестиной…
Он хотел назвать свой дом «Заведение Телье». Это вызвало у его посетительниц единодушное возмущение. Одна из них, склонная к сантиментам, предложила свое название: Ла Гийетт. То была его соседка Эрмина Леконт дю Нуи, «элегантная хрупкая смеющаяся блондинка – миленький синий чулок», с которой он незадолго до того познакомился и которой любовался пока без видимых результатов.
Когда Мопассан не работал, не лечился и не занимался греблей, он охотился за женщинами – преимущественно молоденькими графинями, посетительницами светских салонов. Он завлекал их, как завлекают птиц, – подражая их пению. Они шли на приманку, хотя и презирали его. Он мстил им, рисуя в своих рассказах. Дамы смеялись, слушая его забавные истории. В рассказе «Булавки» две любовницы одного и того же мужчины бывают у него поочередно и узнают друг о друге благодаря булавкам, которые вкалывают в драпировки. Дело кончается тем, что они встречаются.
«– И они продолжают встречаться?
– Как же, дорогой мой, – стали закадычными приятельницами.
– Так, так! А это не наводит тебя на мысль?
– Нет, а на какую?
– Ах ты, балда! Да заставь же их снова по очереди втыкать… булавки.
– О этот Мопассан! – хохочут возбужденные слушательницы. Потом вдруг выяснилось, что подобную шутку с булавками Ги сыграл с графиней Эстель и ее кузиной Марией. Восторг графинь сменился негодованием».
217 
