58 
– Прошу не говорить обо мне так, словно меня здесь нет, – сказала Кристина. – Я действительно устала и предпочла бы…
– Чтобы мы немедленно уехали, – закончил за нее Лайон, так сжав ее талию, что ей стало трудно дышать.
– Возможно, вы захотите уйти через черный ход, – предложил сэр Рейнольдс заговорщическим тоном. – Я постараюсь, чтобы все подумали, что принцесса Кристина уехала вместе со своей тетей, и ты, безусловно, тоже передашь через меня свои извинения хозяину дома.
– Хорошая мысль, – заявил Лайон с усмешкой. – Конечно, Рейнольдс, только мы трое долж-ны знать об этом обмане. Кристине так трудно дается ложь. А поскольку ей не придется лгать тете, то ее честь останется незапятнанной. Разве не так, моя милая?
Нахмурившись, Кристина долго смотрела на него. Ей очень хотелось, чтобы он прекратил постоянно упоминать о ее честности. От этого она чувствовала себя страшно неловко. Лайон говорил так искренне, что вполне можно было поверить, что он восхищается ею.
Теперь уже не важно, что он думает о ней, говорила себе Кристина, когда Лайон стал тянуть ее к черному ходу. Он только что отверг ее предложение жениться. Нет, теперь уже совершенно не важно, что он думает о ней.
Она больше не увидит его после сегодняшнего вечера. Да помогут ей небеса! Опять у нее навертываются слезы на глаза.
– Вы только что нарушили еще один закон, – пробормотала она ему в спину, пытаясь говорить со злостью, чтобы не показать своей горечи. – Моя тетя будет возмущена, если узнает об этом обмане.
– Говори по-английски, милая.
– Что?
Лайон больше не произнес ни слова до тех пор, пока не усадил Кристину в карету. Расположившись рядом с ней, он вытянул перед собой ноги.
Карета была значительно просторнее, чем та, которую нанимала тетя Патриция, и выглядела гораздо более элегантной.
И все равно Кристина чувствовала себя в ней отвратительно. Большая или маленькая, элегантная или убогая, ей было совершенно все равно.
– Разве у вас нет открытых карет, таких, как я видела в Гайд-парке? И пожалуйста, прекратите пытаться раздавить меня. Подвиньтесь же!
– Да, у меня есть открытая карета. Она называется фаэтоном. Однако после наступления темноты фаэтоном не пользуются, – раздраженно объяснил он. Его терпение было на исходе. Лайон хотел добиться от нее правды, а не обсуждать такие банальные темы, как разные виды карет.
– А следовало бы, – пробормотала Кристина. – О Боже, я не должна говорить об этом. Но поскольку я больше вас не увижу, это не так уж важно. Я не выношу темноту. Нельзя ли открыть занавески на окнах? Мне просто дышать нечем.
Панические нотки, прозвучавшие в ее голосе, привлекли его внимание. Его гнев моментально испарился, когда он почувствовал, как она дрожит.
Лайон немедленно отдернул занавески и обнял ее за плечи.
– Я только что дала вам оружие против себя, правда?
Он совершенно не понимал, о чем она говорит. В тусклом свете, проникавшем в карету через окна, он увидел в ее глазах страх и заметил, что ее руки сжаты в кулаки.
– Ты действительно испугалась? – спросил он, притягивая ее к себе.
– Вообще-то это не страх, – прошептала Кристина. – Просто у меня вот здесь, в груди, появляется комок. – Она взяла его руку и положила себе на грудь. – Вы чувствуете, как бьется мое сердце?
Он ответил бы ей, если бы совладал с голосом. Стоило лишь дотронуться до нее, и голова у него вновь пошла кругом.
– Я попытаюсь отвлечь тебя от твоих тревог, милая, – прошептал он, когда снова обрел способность говорить. Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был неторопливым, томным, и Кристина потянулась, чтобы коснуться кончиками пальцев его щеки.
Дрожь пробежала по его телу, и теперь уже его сердце заколотилось.
– Ты знаешь, что ты колдунья? – спросил он. – Ты хотя бы представляешь, что я хочу с тобой сделать? – Его пальцы скользнули в вырез ее платья, нежно гладя мягкую кожу.
Он шептал ей запретные, чувственные слова.
– Я не могу больше ждать, любовь моя. Я хочу чувствовать тебя всем телом. Обнаженной. Боже, я хочу быть в тебе. Ты ведь тоже хочешь меня, да, Кристина?
Он не дождался ответа и вновь завладел ее нежными губами. Его язык проникал все глубже и глубже во влажные глубины.
Кристина не знала, как это случилось, но внезапно поняла, что сидит на коленях у Лайона, а ее руки обнимают его шею.
– Лайон, вы не должны говорить мне такие вещи! – Ее протест скорее походил на стон. – Мы не можем делить одно одеяло, если мы не женаты, – добавила она и, обхватив руками его лицо, снова поцеловала его.
58 
