Особенно,... 
91 
В маленьком неприметном для чужого глаза приделе за печкой сыскал Илий в целости свою прежнюю одежду. Облачился в белый балахон и полумантию. На шее епитрахиль, надел всю свою священническую одежду и на руки поручи праздничные и крест медный позеленевший от времени на тяжелой цепи и промолвил, каясь и кладя многие поклоны:
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного.
А потом сыскал бутылку лампадного масла и затлел огонь неугасимый под светлыми ликами в келий… Возжжена лампада.
Растворила его длань с трепетом богослужебную книгу, и четки свои истертые нашел на гвоздике привешенные, соединил ум и сердце в молитве и помыслы собрал воедино, и отогрелось еще пуще сердце теплотою духовною, наполняя миром и радостью его… Благодать снизошла укрепляющая, исполнила умилением. Он молился за людей, простил своих мучителей, отмщение им самому Богу представив. И гнев Божий действительно возгорелся над ними и настиг их. Когда его вез Лебедев в монастырь, то сказал мимолетом, что все судии Илия, доносчики на него и мучители почили… расстреляны, сами себя палачи взялись истреблять… «Вот он и есть Божий суд», — подумалось ему тогда, но не злобно, а с печалью великой праведной. Он это знал наперед и был готов к подобному известию. Корила его душа не людей, а пороки ими творимые… И сие прозорливо говорил он им при допросах… Да смеялись они, лукавые…
* * *
Старец услышал стук в двери кельи и отворил ее. Он увидел за порогом Егора и Ирину. Она стояла потупив взор, полыхая румянцем по щекам.
- Обвенчайте нас, отец Илий, — с места в карьер взял казак Быков.
- Радость моя… нет венцов и чаши, все пограбили, но венчаться надо, нельзя жить во грехе, и ваш приход я ожидал. Венцы приготовь, хоть какие, колечки. серебряные надобны… а чашу мы сыщем… Готовьтесь к завтрашнему дню… Обвенчаю…
Они с благодарностью попрощались и ушли. Егор поведал о своих заботах Окаемову, Николаю и Мошнякову, а уж бабушка Ирины была рада-радешенька вести славной.
Селянинов обещался сделать венцы за ночь, а Мошняков кольца, сам еще не зная, где взять серебро… Каждый из них трудился в своей келье до рассвета, а после заутрени молодые со свечами — горением душ своих — и в белой одежде, встали перед Илием. Над их головами вознесли руки друзей чудесные венцы царственной красоты, ажурно и тонко вырезанные из бересты вологодским умельцем Селяниновым, были они как символ венцов мученических… Обошли молодые аналой, испили из общей чаши и надели новенькие серебряные кольца, не ведая особого сердечного благословения в них, ибо сделаны они Мошняковым из самой дорогой ему награды солдатской — медали «За отвагу»…
Таинство брака и чин венчания закончился назиданием Илия:
- Любите друг друга… жалейте друг друга, почитайте и просто грядите едино по жизни… светом и добром оберегайте очаг свой, детушек растите в правде и умилении Божьем… Для чад ваших самое нужное видеть родителей внутренне духовными. Да продолжится праздник сегодняшний всю вашу жизнь до глубокой и святой старости, будьте каждый миг ее необыкновенны и новы друг для друга заботою и ласкою. Самое дорогое в браке мужа и жены — любовь… Храните ее пуще ока своего и умножайте. Именем Бога благословляю вас… не допускайте ссоры, ибо это разложение душ ваших и разрушением дома… плодитесь и множьтесь… отриньте с первого дня же три врага брака: разочарование, самолюбие и скуку, а исцелит душевную тоску и болезнь только вера в Бога, добро и любовь… Мир крив, а Бог его выпрямляет… Счастия вам и радости…
* * *
Ирину сморил сон средь бела дня. Она силилась превозмочь эту напасть, но сон настиг ее в самом неподобном для этого месте, прямо за столом в санчасти. Она как сидела одна, так и уснула, подперев голову руками. И явился ей удивительной красоты сон… Приходит к ней незнакомая молодая женщина в царственной одежде и сиянии, а за нею видит она еще двенадцать девушек скромных, но одетых богато по-старинному: головы украшены накидками парчовыми, платья из чудной ткани, поясочки витые, и все шито крестиками разноцветными, и броши с крестиками. Та, что вошла первою, умиленно смотрела на Ирину и улыбалась мягко, и вдруг Ирина видит в сиянии рук ее младенца-ясного. Замер он, ручонками держится за одежду ее и смотрит, смотрит на Ирину глазенками чистыми, словно ждет что-то от нее и просит ВЗГЛЯДОМ…
- Дочь моя! Прими, во имя Отца и Сына и Святого Духа, — промолвила вошедшая и протянула младенца.
91 
