41 
Имоджин оказалась хорошим водителем. Машина была прекрасная, серебристая «ланция-флавия», и она шурша неслась по извилистой дороге. Попутных автомобилей оказалось немного, и они обогнали только две машины. Поля были темно-зелеными или светло-желтыми там, где скосили сено, а между ними темные гребни леса бежали блестящим коричневым потоком.
— Это Кингсбрук, — сказала она, — тот самый, что течет под Хай-стрит. Разве не странно? Человек может сделать почти все: сдвигать горы, создавать моря, орошать пустыни, но не может помешать течению воды. Он может запрудить ее, проложить канал, пропустить сквозь трубу, построить через нее мост, но она все-таки течет но земле и добирается до моря.
Глядя на ее полуоткрытый рот и развевающиеся волосы, Арчери почему-то именно сейчас вспомнил, что она была моделью.
Они въезжали в деревню. Около дюжины коттеджей и пара больших зданий среди зеленого простора; там была маленькая гостиница, и сквозь массу темной зелени Арчери разглядел очертания церкви.
На кладбище вела узкая калитка, рассчитанная на одного человека. Викарий следовал за Айд и нес розы. Место было тенистое и прохладное, но неухоженное, и некоторые из старых могильных камней опрокинулись в путаницу крапивы и колючего кустарника.
— Сюда, — сказала она, сворачивая на левую дорожку. — Не следует обходить церковь против часовой стрелки. Считается, что это приносит несчастье.
Вдоль дорожки росли тисы и падубы. Под ногами лежал песок, но все же было зелено от мха. Церковь оказалась очень старой, построенной из грубо обработанных дубовых бревен. Сама красота древности.
— Это одна из старейших деревянных церквей в округе.
— В моем графстве есть похожая, — сказал Арчери, — в Гринстеде. Думаю, это девятый век.
— Она посвящена чему-то «Девяти…». Хотите посмотреть в глазок для прокаженных?
Опустившись рядом с ней на колени и наклонившись, он посмотрел через небольшое треугольное отверстие в цокольной части деревянной стены. Хотя такое викарий видел не в первый раз, ему больно было думать об отверженном, «нечистом», который пришел к этой крошечной решетке и, прослушав мессу, получил на язык кусочек хлеба, который, как многие верят, является частью Тела Господня. Это навело его на мысли о Тэсс, тоже отверженной, приговоренной, как и прокаженная, к незаслуженной болезни. Внутри он видел небольшой, выложенный камнем проход, Деревянные скамьи и кафедру проповедника с вырезанными ликами святых. Он вздрогнул и почувствовал трепет Айд.
Оба стояли на коленях рядом, вплотную друг к другу, под тенью тиса. У него появилось странное чувство, будто они совершенно одни в мире и заброшены сюда волею судьбы. Он поднял взгляд и, повернувшись к ней, встретился с ее глазами. Вместо ожидаемой улыбки Арчери увидел серьезное, удивленное и испуганное лицо. Он и сам почувствовал, не пытаясь анализировать, те же эмоции, что и в ее глазах. И еще аромат роз: опьяняющий, свежий и невыразимо приятный.
Потом он быстро поднялся на ноги, слегка смущаясь малоподвижности колен. Она живо взглянула на него:
— Посмотрите внутри, пока я положу цветы на могилу. Я недолго.
Викарий тихо пошел по каменному проходу и остановился перед алтарем. Кто-то, глядя со стороны, подумал бы, что он атеист, таким холодным и оценивающим был его взгляд. Священник еще раз оглядел непритязательную маленькую купель, таблички с надписями на стенах, бросил две полукроны в ящичек и оставил свое имя в книге записей. Его рука так дрожала, что подпись была похожа на подпись очень старого человека.
Когда он снова вышел на кладбище, то Айд нигде не увидел. Надписи на старых камнях были попорчены временем и непогодой. Викарий прошел в новую часть кладбища, читая последние послания родственников своим усопшим.
Когда он дошел до живой изгороди, за которой начинался луг, его взгляд упал на свежее имя, показавшееся ему знакомым. Грейс, Джон Грейс. Он задумался, роясь в памяти. Совсем еще недавно он ассоциировал бы это имя с великим игроком в крикет, но то была явно не его могильная плита. Конечно, это тот мальчик, которого убили на дороге. О нем вспоминал Уэксфорд, что он умер без покаяния. Старший инспектор говорил об этом в суде. «Должно быть, не больше двадцати…»
Арчери вгляделся в надпись на камне:
«Священна память о
ДЖОНЕ ГРЕЙСЕ,
скончавшемся
16 февраля 1945 года
на двадцать первом году жизни.
41 
