Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
117 
– Итак, прошу вас поднять… Ага… семьдесят пять долларов. Нет, это слишком мало. Сто долларов тоже не пойдет. Стыдно, сэр, предлагать сто долларов за уникальную рыбу, которую привезли с другого конца света. Так, двести пятьдесят долларов… это уже лучше. Те, кто предложил меньше этой суммы, могут опустить доски – их заявки рассматриваться не будут. Двести пятьдесят… Опять сто долларов! Опустите вашу доску, мистер, не позорьтесь. Так, триста долларов… шестьсот… Шестьсот долларов, джентльмены! Уверяю вас, сегодня это будет минимальная цена. Шестьсот, кто больше?… Продано джентльмену в зеленом галстуке.
Шантель мгновенно оказалась рядом с упомянутым джентльменом – лысеющим мужчиной лет сорока пяти, который действительно был в зеленом галстуке. Он протянул ей свою кредитку.
– Пожалуйста, сэр, пройдите сюда.
Элисон встретила его на освещенной площадке перед баром. Мужчина был заметно смущен тем обстоятельством, что оказался первым; очевидно, он боялся, как бы его не выставили дураком перед всеми. Тем временем вернулась Шантель с квитанцией и ручкой. Пока он расписывался, чернокожая красавица одобрительно улыбалась. Ха быстро приготовил порцию суси с рыбой; его проворные пальцы раскатывали, похлопывали и подгибали лепешечку вареного риса с морскими водорослями до тех пор, пока деликатес не был готов.
– Л где же соевый соус? – пошутил мужчина в зеленом галстуке.
– Боюсь, его у нас нет.
– О'кей, я готов. – Мужчина взял суси, поднес к губам, посмотрел на Ха, посмотрел на Элисон, потом осторожно отправил крошечную лепешку в рот. Некоторое время он жевал ее, потом проглотил.
– Ну как, вкусно? – крикнул кто-то.
– Я бы сказал – очень, – ответил мужчина.
– Сюда, пожалуйста, – сказала Элисон, беря его за руку и подводя к креслу.
Мы пристально следили за происходящим.
– Я чувствую себя хорошо, – сказал мужчина. – Пока все совершенно нормально.
Шантель обошла зал, собрала у клиентов грифельные доски, стерла написанные на них цифры и снова раздала.
– Я чувствую себе хорошо… о'кей, я… – Победитель первых торгов неожиданно вцепился в подлокотники кресла и запрокинул голову далеко назад. В следующее мгновение его пальцы расслабились, ноги в черных лакированных туфлях заскользили вперед, и он вытянулся в удобном кожаном кресле во весь рост. Глаза мужчины оставались открытыми, но они больше не выражали ни мыслей, ни чувств. Дышал он ровно, втягивая воздух носом, словно оценивая букет изысканного вина. Потом рот ею приоткрылся, веки отяжелели. Еще секунда – и глаза закрылись совсем, а безмятежное лицо приняло выражение блаженного внимания – совсем как у человека, который слушает виртуозный, медленный джаз.
– Его тошнит? – спросил чей-то обеспокоенный голос.
Элисон подняла руку:
– Подождите еще немного.
Мужчина в зеленом галстуке расслабился еще больше и свесил голову на плечо. Его губы и кожа вокруг глаз чуть подергивались, свидетельствуя об изумлении, о глубоких внутренних переживаниях, о сильных и разнообразных приятных ощущениях, но понемногу лицо мужчины приобретало выражение предельной сосредоточенности, словно он стремился извлечь из своих грез максимум удовольствия. Внезапно кончики его пальцев затряслись, словно блаженство вдруг стало непереносимым, а с губ сорвался невнятный стон.
– Господи Иисусе!… – негромко воскликнул кто-то. – Он не умрет?
Никто не ответил. Сидящие в зале мужчины неуверенно переглядывались, не зная, то ли волноваться, то ли возмущаться и негодовать, то ли спокойно смотреть, что будет дальше. Элисон пристально следила за стрелкой часов.
– Мне кажется, ему плохо… – раздался чей-то неуверенный голос.
Не отрывая взгляда от циферблата часов, Элисон подняла палец.
– Одним из элементов подготовки мастера по приготовлению шао-цзу, – сказала она, – является умение на глаз определять вес клиента и соответственно уменьшать или увеличивать размер порции. Мистер Ха – специалист самой высокой квалификации, к тому же он повар, а не убийца. Еще немного терпения, джентльмены, и вы сами в этом убедитесь.
Еще полминуты прошло в мучительной неизвестности, потом интенсивность таинственных наслаждений, переживаемых «зеленым галстуком», пошла на убыль, и мы начали замечать признаки возвращающегося сознания. Он заморгал, приподнял голову, кашлянул, обвел комнату мутным расфокусированным взглядом, снова моргнул, пожевал пересохшим ртом и сел в кресле прямо. Взгляд его сделался осмысленным – он узнал и комнату, и людей в ней.
117 
