Я снова повернулся к высокому креслу, скрытому тканевым пологом, и сделал шаг вперед. Что там, под плотной черной тканью? Я осторожно приподнял полог и увидел болтающуюся ногу в ботинке.
От удивления я выпустил полог. Джей? Мертв?! Неужели он покончил с собой, но почему? Может быть, он услышал наши шаги?…
Я снова схватил полог и дернул, внутренне приготовившись к еще одному кошмару. Ткань упала, и я увидел Джея. Сидя в кресле и привалившись плечом к стене, он… спал. Под сиденьем в грубой проволочной корзинке лежала еще одна кислородная подушка; тонкий гибкий шланг шел от нее к пластиковой дыхательной маске, прикрывавшей рот и нос Джея. Даже во сне лицо у него выглядело, пожалуй, слишком усталым – особенно для такого молодого и сильного мужчины, но я-то знал, в чем дело: куда бы он ни пошел, ему постоянно не хватало воздуха. Даже сейчас, в состоянии покоя, Джей дышал часто и неглубоко – совсем как мечущийся в жару ребенок. Сколько часов он просидел здесь, на этом дурацком насесте, пристально и жадно следя сквозь вентиляционную решетку за Коулзом, живя его жизнью, его проблемами? Сколько гигабайт видеозаписей он просмотрел? Что нашел для себя в этих записях, в подслушанных разговорах? Не могло ли оказаться так, что, рассчитывая на многое, Джей лишь еще раз убедился в том, что между ним и его дочерью пролегла непреодолимая пропасть? Или ему было важно поближе узнать человека, который будет заботиться о Салли после того, как сам он отправится в небытие? Не для того ли – как бы абсурдно это ни звучало – Джей приобрел это здание, дававшее значительно больше возможностей подглядывать за отчимом дочери, или эта идея существовала только в его подсознании, подталкивая к поступкам, объяснить подлинный смысл которых он был не в силах даже самому себе?
Я этого не знал, но это не имело значения. Сейчас на первый план вышла другая проблема.
– Разбуди его! – приказал Гейб.
Я обернулся к нему и прижал палец к губам.
– Если хочешь, чтобы все было тихо, предоставь действовать мне, – прошептал я. – Джей не станет с тобой разговаривать – скорее всего, он попытается свернуть тебе шею. Возможно, ему это не удастся, но лишний шум тебе в любом случае ни к чему. Как я уже сказал, у тебя и без того достаточно проблем.
Гейб не стал спорить – просто махнул револьвером, чтобы я действовал.
Я встал на нижнюю перекладину кресла и, наклонившись вперед, прильнул глазом к вентиляционной решетке. Совсем близко я увидел Дэвида Коулза, который говорил по телефону, рассеянно перебирая свободной рукой лежащие на столе бумаги.
– Да, – сказал он в трубку. – Мы передадим это тебе. Отлично… – Он положил трубку на аппарат и протянул вошедшему в кабинет помощнику листок бумаги. – Это коды к программе Мартина.
– Хорошо, сэр.
– Как обстоят дела с евро?
– Курс немного подрос, сэр.
– Есть крупные пакеты облигаций?
– Есть разные, сэр.
– А японцы готовы играть на повышение?
– Трудно сказать.
– Ну хорошо, я сам посмотрю. – Коулз вместе с помощником вышел, и я воспользовался этим, чтобы разбудить Джея.
– Эй, – сказал я негромко. – Проснись, Джей!
Я ожидал, что он вздрогнет, вскрикнет, возможно – заедет мне в зубы спросонок, но я ошибся. У Джея, похоже, осталось совсем мало сил. Медленно, словно нехотя, он открыл глаза и оторвал голову от стены.
– Значит, ты меня нашел… – проговорил он равнодушно.
– Проснись, приятель!…
Джей пошевелился в кресле, потянулся.
– Скорее, Джей, нам нужно спуститься вниз!
– Зачем?
– Они схватили Салли.
– Салли? Я кивнул.
– Ничего не понимаю! Кто…
– Потом поймешь. Лучше пошевеливайся, приятель, – сказал Гейб, показывая Джею револьвер.
Когда мы вышли на улицу, дверца лимузина широко распахнулась.
– Ну, живо!… – скомандовал Гейб, и мы с Джеем полезли внутрь.
Салли, оказавшись между Дэнни и Джеем, потрясенно смотрела то на одного, то на другого. Ни меня, ни Джея она явно не узнала.
– Что происходит? – жалобно спросила она. – Что вы собираетесь со мной сделать?
Я постарался ответить как можно тверже:
– С тобой ничего не случится, Салли, не бойся.
– Но ведь что-то уже случилось… – Салли заплакала. – Откуда вы вообще знаете, как меня зовут?
– Если тебя кто-нибудь тронет, я его убью, – пообещал Джей.
Но я видел, что его слова не успокоили Салли. Взгляд ее лихорадочно перебегал с одного незнакомого лица на другое, губы дрожали, руки были крепко прижаты к груди.