128 
– Зато вы отыскали обеих через несколько часов после своего прибытия, – заметила девушка.
– Да, но будь мы чуть более наблюдательны, потратили бы вдвое меньше времени. Чертовски повезло, что она еще была жива. А если бы истекла кровью?
Лорен поняла, что никакие уверения в обратном не изменят мнения Ноэ о тогдашних промахах.
– В обычных обстоятельствах Уэссон был бы так же счастлив, как все остальные, – добавил Ноэ.
– Но не тогда? – поразилась Лорен.
– Он не чудовище, по крайней мере в то время еще был нормальным, – вздохнул Ноэ. – Но зависть разъедала ему душу. Конечно, он болел за ребенка.
– Но…
– Ник намеренно оставил Джулза в неведении. Ему следовало бы рассказать о своих подозрениях и позволить Уэссону править бал. Хотя я до сих пор рад, что Ник промолчал. Долг платежом красен, как говорится, пусть это и ребяческая выходка. Могу лишь сказать в нашу защиту, что мы были молоды и глупы и плевать нам было на подковерную борьбу и карьерную политику. Впрочем, как и сейчас. Главное – мы с Ником должны были убедиться, что ребенок там. Так или иначе, Уэссон узнал обо всем позже, от самого Моргенштерна, когда мы уже были на пути к аэропорту. Ник доказал, на что способен, но при этом унизил Уэссона, и отныне всякое упоминание о нас – все равно что горсть соли на открытую рану. С той поры мы ни разу не работали вместе.
Лорен задумчиво подперла рукой голову и уставилась куда-то сквозь Ноэ, думая о том, что он только что рассказал. До этой минуты в ней теплилась крохотная неразумная надежда на то, что Ник когда-нибудь бросит работу. Господи, только законченная эгоистка способна мечтать о таком!
– Жизнь не дает никаких гарантий, верно? – вздохнула она.
– Да, и приходится держаться за то, что подвернется. Ник – прекрасный работник, но силы его на исходе. Я вижу это по глазам. Он сжигает себя. И если не найдет какого-то определенного равновесия и опоры в жизни, стресс убьет его. Он нуждается в ком-то вроде тебя. Женщине, которая встречала бы его по вечерам на пороге дома.
– Он вовсе не хочет ничего подобного.
– Возможно, и так, но ему это необходимо.
– А как насчет тебя? – тихо спросила Лорен.
– Сейчас речь не обо мне, – покачал головой Ноэ. – Знаешь, вы с Ником – это что-то! Мне со стороны виднее, уж поверь. И я просек, что с вами творится. Могу и тебя просветить. Но предупреждаю, тебе не слишком понравятся мои слова.
– Что ж, просвещай, – согласилась Лорен. – Переживу.
– Так и быть. Вот каким мне все это видится. Вы с Ником что есть сил пытаетесь приукрасить реальность и спрятаться от нормальной жизни в свою крохотную норку. И не возражай, пока я не договорил, – велел он, как только она попыталась его перебить. – Ник стремится отгородиться от всех, даже родных, уползти в свой панцирь, а при такой работе это огромная ошибка. Ему необходимо чувствовать, сострадать, иначе он просто не сумеет сохранить свою прославленную интуицию и вовремя сосредоточиться. А я замечаю, что он вот-вот достигнет предела, за которым постарается вытравить все личные ощущения по причине того, что считает себя чертовски уязвимым для маньяков и преступников. Тогда ему нечего делать в ФБР. А что касается тебя…
– Да, что там насчет меня?
Лорен подалась вперед, словно в ожидании приговора.
– Ты творишь с собой то же самое, только немного другим способом. Удрала в этот городишко, спряталась и ужасно боишься рискнуть. Конечно, ты со мной не согласишься, но я рассматриваю твое поведение именно под этим углом. Не играй с ножом, не обрежешься. Ты ведь так рассуждаешь, верно? Обжегшись на молоке, дуешь на воду. И если дальше будешь продолжать в том же духе, превратишься в злобную старую каргу, и к тому же трусливую.
Лорен понимала, что Ноэ намеренно старается ее ранить, но все же сердце тревожно сжалось. Значит, вот кем он ее считает? Трусихой? Да как он может!
Лорен съежилась и судорожно стиснула руки.
– Ты просто не понял…
– Я еще не договорил! Мне продолжать?
– Давай, – пробурчала Лорен.
– Я видел твою картину.
– Где? – потрясение пролепетала девушка. Что это с ней? Отчего она так испугалась?
– Ту, что висит в спальне Тома. И даю слово, это одна из самых сильных вещей, которые мне когда-либо встречались. Ты должна чертовски гордиться собой. И я не единственный держусь такого мнения. Аббат считает, что ее надо бы повесить в церкви. Том признался, что стащил ее у тебя. И добавил также, что ты держишь остальные картины в шкафу и никому не показываешь. Прекрасный способ избежать критики, не так ли? И вполне безопасный. Совсем как жизнь, которую ты ведешь здесь. Но поверь, крошка, такой вещи, как стопроцентная защита от горестей и бед, просто не существует. Все может случиться. Твой брат заболел раком, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Совсем ничего. Но ты пытаешься, верно? Может, лет через тридцать ты и сумеешь убедить себя, что довольна и счастлива такой благополучной участью, но уверяю, одиночество – совсем не такая уж прекрасная штука. А к тому времени твой изумительный талант, вполне вероятно, попросту иссякнет.
128 
