24 
– И кого же вы находите?
– Если повезет?
– Именно.
Ник нажал кнопку перемотки и посмотрел на Лорен.
– Детей. Я нахожу детей.
Его глаза потемнели, но он не отрывал взгляда от Лорен, пытаясь проникнуть в ее мысли. Неужели анализирует каждое ее движение, словно сидит за шахматной доской и рассчитывает ходы? Пытается найти ее слабое место?
– Это подразделение специального назначения, – пояснил он, надеясь положить конец обсуждению его работы.
– Жаль, что нам пришлось встретиться таким образом, в подобных обстоятельствах.
– Да, верно.
– Смотрите, как дрожат! – воскликнула она, вытягивая руки. – Я так зла, что кричать готова.
– Валяйте.
Девушка недоуменно встрепенулась:
– Что?
– Кричите.
Лорен захлопала ресницами, но тут же робко хихикнула:
– Монсеньера удар хватит, а заодно и моего брата.
– Послушайте, постарайтесь отвлечься.
– И каким же образом?
– Давайте поговорим о чем-то другом, пока Томми не вернется.
– Не могу я ни о чем другом думать.
– Неправда. Попробуйте, Лорен. Сразу станет легче.
– Ну хорошо, – нерешительно протянула она. – С чего начать?
– С себя.
Лорен покачала головой, но Ник не отступал:
– Не правда ли, странно, что мы до сих пор не встречались?
– Очень, – согласилась она. – Лучший друг Томми с самого детства, приняли его в семью, а я почти ничего о вас не знаю. Томми приезжал домой на лето, и вас тоже приглашали, но вы так и не выбрались. Каждый раз что-то мешало.
– Зато мои родители как-то побывали у вас, – заметил он.
– Да, и ваша мать привезла семейные фото: на одном вы, вернее, все семейство… и Томми перед рождественской елкой. Хотите посмотреть?
– Оно с вами?
Она понятия не имела, каким красноречивым оказалось ее признание.
Лорен вынула из сумочки небольшое портмоне, выудила снимок из-под пластиковой карточки, вставленной в одно из отделений, и протянула Нику. Тот заметил, что пальцы Лорен больше не дрожат.
Он долго рассматривал снимок, на котором пялились в объектив все восемь ребятишек Бьюкененов вместе с их гордыми родителями. И Томми тоже тут… втиснулся между братьями Ника Алеком и Майком. У Дилана шикарный фонарь под глазом. Ник смутно припоминал, что сам засадил брату в физиономию мячом во время семейного футбольного матча.
– Ваша мать помогла мне запомнить все имена. Только вы немного не в фокусе, и локоть Тео закрывает половину вашего лица. Неудивительно, что я не узнала вас.
Ник отдал ей снимок и, пока она вновь его прятала, сообщил:
– Я тоже много знаю о вас. Томми увешал фотографиями всю комнату.
– Я была такой уродиной!
– Ужасной, – поддразнил он. – Настоящий кузнечик – сплошные ноги. Томми читал мне ваши письма. Бедняга места себе не находил, оттого что не может привезти вас. Все время терзался угрызениями совести. У него была семья, а у вас – нет.
– Не так уж мне было плохо. Проводила летние каникулы с дедушкой, да и в пансионе жилось чудесно.
– Просто вы не знали другой жизни.
– Я была счастлива, – настаивала Лорен.
– Но очень одинока.
– Немного, – призналась девушка. – После смерти деда.
– Ты уже свободно чувствуешь себя со мной? – неожиданно спросил Ник.
Лорен почему-то стало неприятно.
– Да, а в чем дело?
– Видишь ли, мы будем много времени проводить в обществе друг друга, поэтому очень важно, чтобы ты не смущалась в моем присутствии.
– И сколько же времени мы должны проводить вместе?
– Все дни и ночи напролет, пока это не закончится. Другого выхода нет, Лорен. – И, не дав ей времени осмыслить сказанное, заметил: – Твой брат на стену полез, когда узнал, что ты стала моделью.
– Верно, – усмехнулась Лорен, – просто взбесился. Даже не поленился позвонить матери-настоятельнице. В жизни не предполагала, что собственный брат меня выдаст!
– Мать-настоятельница, то есть мать Мэделин, не так ли? Ну и память у него!
– Да. После звонка Томми она связалась с теми людьми, у которых, как предполагалось, я гостила. Очень богатое семейство. Это они познакомили меня с итальянским дизайнером.
– Всего один взгляд – и он тут же захотел тебя?
– Не меня. Он попросил показать его весеннюю коллекцию, – поправила Лорен. – И я участвовала в нескольких демонстрациях.
– Пока мать-настоятельница не притащила тебя обратно в монастырь.
– Это так унизительно, – призналась она. – На меня наложили покаяние, а это означало полгода работы на кухне. Сплошные горшки и кастрюли. Из роскоши и блеска – в посудомойки! Мы действительно должны быть все время вместе, Ник?
24 
