100 
Хорошо, я сплёл «паутинку». Но зачем?
«Ещё не понял?… Прислушайся… Присмотрись… Почувствуй… Твоё сознание накрыло несколько сотен пядей Пространства… Скользи по нитям, наблюдая…»
За чем?
«Попробуй, и узнаешь…» – тихий смешок.
Ну, хорошо!
Скользить по нитям. Сразу все мне не охватить – опыта маловато – буду двигаться от одной клеточки к другой, как по ступенькам лестницы, ведущей и не вверх, и не вниз…
Это… Странно. Качаться на переплетениях собственного сознания, то удаляясь, то снова приближаясь к тому месту, где всё началось. К самому себе. Нити мягко шипят от каждого прикосновения. Как снег под полозьями саней. Тихо и убаюкивающе. Везде… Везде? Нет! Здесь звук становится похожим на скрежет. Что это значит?
«Локальное напряжение… Нарушение порядка…»
Конкретнее!
«Сам смотри!…» – обиженно буркает Мантия и одним быстрым рывком втягивает раскинутые нити сознания обратно. В меня. Очень неприятное, хотя и не болезненное ощущение. Похоже на то, как всплываешь из-под толщи воды за миг до того, как лёгкие начинают гореть, и глоток долгожданного воздуха кажется слишком большим… невозможно большим…
Открываю глаза и, привстав, стучу костяшками пальцев в окошечко, располагающееся (если смотреть снаружи) у возницы за спиной. Спустя несколько секунд карета останавливается. Распахиваю дверцу, собираясь выходить, и слышу сонное:
– Ты куда?
– В кустики! – универсальное объяснение неожиданной остановки, правда?
Предупредив, что буду отсутствовать несколько минут, я присмотрелся к обстановке. Вокруг – лес. Не такой густой, как летом, зато неприветливо ощетинившийся полуголыми ветками. Через несколько сот футов дорога делает крутой поворот, за которым ничего не видно, и именно там… Да, там что-то происходит. Что-то, нарушающее порядок вещей. Посмотрим? Не очень-то хочется, но… Я должен знать, чем вызван скрежет «паутинки» – хотя бы для того, чтобы в дальнейшем уметь сопоставлять оттенки ощущений и реальные события. Пойдём по дороге? Вот ещё! Будем красться через лес – так безопаснее… Хотя и грязнее.
На моё счастье подмораживать ещё не начинало, и ковёр лесной подложки был мокрым – не трещит и не хрустит под ногами, а всего лишь хлюпает. Но с чмокающими звуками можно успешно бороться, если правильно выбирать место для «приземления» стопы… Чёрные от влаги пальцы кустов пытаются зацепиться за бестолково болтающиеся полы моей накидки, и вполне удачно: пару раз приходится останавливаться и, ругаясь сквозь зубы, высвобождать одежду из жадных крючковатых лап. Да, не в таком облачении по местным лесам шляться… Сапоги вывозились в грязи по щиколотку, если не выше, а левая рука устала придерживать ножны кайр (не хватало ещё ими задевать за ветки!), но я всё же добрался туда, куда планировал. К придорожным кустам с той стороны поворота.
Могу понять, почему многие, не слишком одарённые иными талантами люди, предпочитают получать средства для существования даром, а не за честно и добросовестно выполненную работу. Могу. Но сам не приемлю таких забав, как ограбление. Особенно в ситуации «пятеро против одного», как здесь и сейчас…
Должно быть, кучера сняли выстрелом – неподвижный куль тела темнеет в нескольких шагах от стоящего возка с распахнутой настежь дверцей. Сундуки и дорожные сумки выволочены наружу, и один из «лихих людей» лениво в них роется. Ищет что-то определённое? Может быть… Хозяин имущества, подвергнутого грубому досмотру, стоит неподалёку – среднего роста, плотненький, можно даже сказать, кругленький мужчина. Немолодой. Насколько можно видеть в мягком мерцании надвигающихся сумерек, он испуган, но выражение лица скорее брезгливое, чем жалобное. То есть, человек предполагает, что скоро встретит свою смерть, но опечален не её приближением, а убогостью исполнителей, услугами которых собирается воспользоваться Вечная Странница…
Разбойников пятеро. Как я уже сказал, один роется в вещах… купца. Да, наверное, купец – кто же ещё может выехать из Вайарды? Точно! Капитан Стражи бормотал о таком же сумасшедшем, как мы, но опередившем нашу карету на четверть часа…
Ещё один разбойник стоит между купцом и кромкой дороги, отрезая путь в кусты. За спиной у несчастной жертвы возок, а слева – арбалетчик. Кажется, не один… Так и есть, их двое, только второго трудно разглядеть – уж очень неудобно они стоят, почти на одной линии с тем мужиком, который ближе всего ко мне… Поодаль – рядом с лошадьми – последний участник ограбления, неумолимо приближающегося к душегубству.
100 
