103 
Усмехаюсь. Так выразительно, что «купец» улыбается в ответ.
– Следовало бы гордо отказаться, но, пожалуй, не буду лукавить: деньги никогда не бывают лишними.
– Вот это правильный подход! – одобряет спасённый нами путешественник. – Вот это я понимаю! Мы могли бы найти общий язык, благородный лэрр!
– Всегда к Вашим услугам, почтенный! – отвешиваю короткий поклон.
– Будете в столице, заходите на улицу Проигранной Зари, третий дом от пересечения с Аллеей Шипов и спросите на воротах дядюшку Хака! А уж я найду, чем вас приветить! – он хитро подмигивает, подбирает с земли одну из сумок и с неожиданной прытью вскакивает в седло разбойничьей лошадки: – Я, с вашего позволения, вернусь в город… Ещё успею к закрытию ворот, если скотинка не подведёт… И дождусь ближайшего обоза, чтобы больше не попадать впросак. Заодно сообщу Страже о происшествии.
– Как пожелаете, – пожимаю плечами. – А мы двинемся дальше… То, что Вы здесь оставляете, может, собрать и довезти до «приютного дома»?
– Буду премного благодарен! А сейчас позвольте откланяться! – он лихо ударил пятками по бокам лошади и покинул поле боя местного значения.
Отправив эльфа за каретой, я прошёлся по трупам разбойников. Ничего особенного не нашёл, и даже обрадовался этому: когда нет причин для беспокойства, и само беспокойство не спешит с визитом.
К «приютному дому» мы подъехали уже в совершеннейшей ночи: пришлось даже факел зажечь, чтобы заехать во двор и распрячь лошадей. Впрочем, и не теряя времени на водружение имущества «купца» и тела убиенного слуги в возок, трудно было бы успеть добраться до места ночлега засветло, а поскольку мы добросовестно собирали все раскиданные вещи… Утомились, одним словом. Кучер, едва перекусив кашей с вяленым мясом, отправился спать, а вот эльф «на боковую» не торопился. Сидел напротив и буравил меня своим лилово-серебряным взглядом. Но первые слова он произнёс только, когда прерывистое дыхание нашего возницы стало спокойным и начало перемежаться похрапыванием.
– Я всё думаю… Ты сказал, что собираешься переждать, пока разбойники расправятся с купцом… Я решил, что это шутка, но… Ты был так серьёзен…
– Вообще-то, самые глупые вещи говорят с самыми серьёзными лицами, не замечал? Правда, не в этом случае. Я говорил то, что думал.
Эльф нахмурился.
– То есть…
– То есть, я не собирался вмешиваться.
– Но…
– Этого человека мы видели впервые в жизни, верно? Так на кой фрэлл рисковать ради него собственной шкурой? – стараюсь говорить резко и грубо: если сейчас не удастся прогнать туман идеалистичного отношения к событиям, никогда не удастся.
– Но его могли убить…
– И убили бы, разумеется! Только ты-то здесь причём?
– Это… неправильно. Недостойно – позволить погибнуть невинному!
Охохонюшки… Тяжёлый случай. Едва ли не столь же тяжёлый, как с котёнком. Боги, как я завидую этим детям! Их светлой наивности… Да этот же самый купец, который, скорее всего, и не купец вовсе, проехал бы мимо с чистой совестью и закрытыми глазами, поменяйся мы местами!
– Угу. Первое предупреждение!
– Какое ещё предупреждение? – растерянно хлопнули серебристые ресницы.
– Поручение Совета имеет отношение к этому человеку?
– Нет…
– Ты отвечаешь за своевременное выполнение этого поручения своей честью?
Он молчит, но тут ответ и не нужен. Продолжаю разнос:
– Встревая в чужие дела, ты рисковал не только своей жизнью, но и тем, что порученное задание останется невыполненным, либо будет выполнено не в срок или недостаточно тщательно!
Эльф съёжился, втягивая голову в плечи.
– Своими необдуманными действиями ты поставил под удар успешное выполнение задания и подверг риску мою жизнь!
– Ну да, и чем ты рисковал?
– Я совершенно ничего не знаю ни о скорости твоей реакции, ни об остроте твоего глаза, ни о твёрдости твоей руки! Что бы я делал, опоздай ты с выстрелами на несколько вдохов?
– Думаю, и без меня бы справился! – обиженно буркнул эльф. – Того ведь уложил… Без малейших сомнений и угрызений совести, между прочим!
– Откуда тебе знать? Моя совесть отчитывается только передо мной!
– Что-то я не заметил на твоём лице раскаяния… – обида постепенно уступает место ехидству, но за ней всё же прячется осознание непростительного проступка, и это хорошо: есть шанс донести здравую мысль до восторженного юного разума.
103 
