58 
– Даже представлять не хочу, что могло произойти! – эльфа передёргивает.
– И правильно! – хвалю. – Но позволь извиниться..
– За что? – тёмно-лиловые глаза изумлённо расширяются.
– Вместе с «призраком» могла исчезнуть и другая память о твоей сестре. К сожалению.
– Да. Исчезла, – подтверждает эльф, и я кусаю губу. – Исчезла вся боль, остались только светлые дни.
– Хорошо, если так, – сомнительно, конечно, но у меня нет причин не верить. – В любом случае, прости. Не моё это было дело…
– А чьё же? – о, теперь нас захлестнуло лукавство!
– Твоих друзей, близких, родителей, наконец!
– У меня нет родителей. Они… погибли, – он говорит грустно, но очень спокойно, как о давно свершившемся и принятом факте.
– Сожалею, – звучит пошло, но больше сказать нечего. Утешать я умею плохо, да и… Не нуждается он в моём утешении.
– Кё рассказала, что ты сделал для неё, – после небольшой паузы сообщает эльф. – Но… получается, что и для меня ты сделал не меньше.
Сердце остановилось. Немного потопталось на месте, но всё же решило продолжить путь.
– Получается, что ты подарил Жизнь и мне…
– Ну-у-у-у-у, не будем усугублять… – пробую отшутиться. Не выходит.
– И я тоже должен назвать тебя…
– Умоляю!
– … ma’ resayi! – торжественно заканчивает фразу эльф, а я жалею, что не могу шевелиться. Встать бы и закатить ему оплеуху – живо бы поумнел! Право слово, дети… Но почему, почему именно я в этой компании должен быть взрослым?!
– Тебе плохо? – искренняя забота в голосе Кэла заставляет меня скрипнуть зубами:
– Нет, мне замечательно! Если не считать кучки lohassy, путающихся под ногами и величающих меня «творцом», у меня вообще нет ни единой проблемы!
Он даже не пытается обидеться. Ещё бы: для Кэла я перешёл в категорию непререкаемых авторитетов, с которыми интересно и полезно играть, но у которых невозможно выиграть …
– Наверное, я должен представиться, – извиняющимся тоном сообщает эльф. – Мы знакомы уже несколько дней, но так и не…
– Думаю, моё имя ты уже слышал не раз.
– Да, и поэтому считаю необходимым назвать своё.
– Ну, так называй! – церемонность начинает меня бесить.
– Кэлаэ'хэль, Клан Стражей Сумерек, – он встал и коротко, но очень почтительно поклонился. Впрочем, в данном случае почтение адресовалось прозвучавшему имени, а не тому, для кого оно было произнесено. В другое время я бы обиделся, уловив подобные оттенки в голосе листоухого, но сейчас… Сейчас меня занимало совсем иное.
Кэлаэ'хэль. «Серебряное…» Нет, не подобрать точный перевод для этого слова из Старшего Языка!
Узор? Плетение? Вязь? И да, и нет. «Кэлаэ» – так называют то, что от начала и до конца создано разумом и усердным трудом. Искусственное от первого до последнего вздоха, но… Не менее прекрасное и удивительное, чем совершенные творения природы. Почему же тебя так назвали, lohassy? И кто – мать или отец? Скорее, отец: для женщины важнее ощущения, которым совершенно ни к чему давать имена…
– Ну и как? – ехидно осведомляюсь.
– Что? – вздрагивает Кэл.
– Твоё имя тебе подходит?
– Наверное… Я не думал об этом.
– Зря. Оно ко многому обязывает. Например, к постоянному самосовершенствованию.
– С тобой опасно вести спор, – очень серьёзно замечает эльф.
– Почему это? – невинно хлопаю ресницами.
– Ты меняешь уровни погружения так же естественно, как… как дышишь.
– М-да? Не замечал… – честно признаюсь я, а листоухий качает головой:
– Трудно представить, чем вызвана твоя обида на нас, если ты так легко избегаешь…
– И не представляй, – он заставляет меня смутиться. Немного, но неприятно. – Это было давно. Очень давно. В другой жизни. С другим… человеком. Я не хотел бы возвращаться туда.
– Но вернуться придётся, – вздыхает Кэл. Вздыхает так, что сразу становится понятно: он имеет в виду не только меня…
Когда эльф ушёл, я недовольно ударил кулаком по постели. События, сгустившиеся вокруг, как вечерний туман, не только не радовали, но даже пугали. По крайней мере, заставляли насторожиться…
Всю свою недолгую жизнь ваш покорный слуга старался убежать от ответственности. Почему? Да потому, что прекрасно с ней знаком! Лестно, конечно, обзавестись высоким титулом и парой-тройкой звучных Прав, но, дорогие мои, задумайтесь над крохотной булавкой в пышных одеждах Соблазна: чем шире становится твоя тень, тем больше песчинок может в ней уместиться. Можно не обращать внимания на мелочи, но рано или поздно они сами обратят внимание на вас. И – потребуют участия. В чём? В чём угодно! Мало-помалу трясина незаметных и приятных обязанностей станет глубже, настойчивее и беспощаднее. И, в конце концов, вы захлебнётесь в том, что поначалу казалось лишь милым дополнением к вашим достижениям.
58 
