Особенно,... 
109 
Дыхание срывается, как будто захлебываешься в толще воды. Но я не собирался купаться. Или это на меня опрокинули ведро, чтобы голова стала яснее? Спасибо, но яснее уже некуда.
Борг все так же смотрит в мою сторону немигающим взглядом, но теперь я точно знаю, что великан не видит меня. И не дышит, застыв, как каменный истукан с занесенной для удара рукой, в которой от ножа осталось лишь чуточку больше, чем рукоять. Стонов любовников тоже не слышно. Кажется, мир вокруг замер, безропотно подчинившись прозвучавшему повелению. Но приказы исполняет только подчиненный, а я…
Я свободен. И почти замерз.
Снова разворачиваюсь к телеге, беру рубаху и с неожиданным для самого себя наслаждением натягиваю полотно на покрытую мурашками спину. Хорошо! Теперь бы еще куртку потеплее накинуть или одеяло, и будет совсем замечательно.
- Кто ты?
Вопрос, в отличие от давешнего приказа, искрится неподдельным удивлением, но не располагает меня к откровенным беседам.
- А кто нужен тебе?
Она подходит ближе, приподнимает вуаль, скрывающую лицо, правда, как бы я ни пытался щуриться, в мутном дымном свете все равно почти ничего не могу разглядеть.
- Брат?
Что я слышу? Надежда?
- Благодарю, у меня уже довольно родственников, чтобы обзаводиться еще одним.
- Друг?
Неуверенность, но все еще рассчитывающая на удачный исход?
- Друзья не приходят к чужому костру без приглашения. Вуаль снова опускается, тонкие пальцы зябко сплетаются
между собой.
- Ты слышал мой зов. Не мог не услышать. Почему ты не ответил на него?
- Потому что мне не надо заемной свободы. У меня достаточно своей. Хочешь, могу поделиться.
- А как ты заговоришь, если ее у тебя не станет? Совсем-совсем?
Тон голоса немного напоминает Эну в те минуты, когда малолетняя богиня изволит шутить и кривляться. И за словами девчонки с криво заплетенными косичками, и за словами незнакомой женщины стоит очень похожее желание поиграть, но если первой, вечно живущей и вечно юной, не важен результат, то вторая, похоже, согласна на одну лишь победу.
- Моя свобода слушает только меня, сестричка.
- Все так думают. Пока не убеждаются в обратном.
Она хихикнула, и не успел стихнуть последний отзвук смешка, как я содрогнулся от боли, хорошо знакомой, но невозможной, попросту невероятной здесь и сейчас.
Серебряные иглы вошли между позвонками, отсекая меня от моей сути. Язычки Пустоты, не успевшие вернуться обратно и спрятаться в привычном логове, извивающимися обрубками скатились вниз, пеплом рассеивая траву у моих ног.
Нет. Чепуха. Бред. Все это мне только снится. Я должен проснуться, как можно скорее!
Вуаль колышется перед моими глазами, поднимаемая волнами размеренного дыхания.
- Нет, ты вовсе не спишь.
Испуганное сердце начинает биться вдвое быстрее, словно ускорившиеся потоки крови способны вытолкнуть иглы обратно. Я понимаю, что все мои усилия тщетны, но сейчас заце-
пился бы за любую соломинку, только бы удержаться на плаву. Вот только где ее раздобыть?
- Приятно быть гордым, да? А что чувствуешь, когда твою гордость втаптывают в грязь? Нет, не трудись искать ответ, я его уже знаю. Благодаря тебе. Но я не держу зла, даже злиться рано или поздно устаешь.
Голос, в котором поначалу слышалась одна только серая скука, а потом пробились яркие ростки надежды, снова тускнеет.
- В тебе было что-то такое… близкое. Почти родное. Жаль, что так лишь казалось… Значит, мои поиски завершаются там же, где начались. Придется снова отправляться в путь. И ты пойдешь со мной, чтобы понять… Нет, после ты ничего понять не сможешь. На твое счастье.
Пульс, окончательно вырвавшийся из повиновения, вдруг резко замирает. Кровь, остановленная на полпути, ударяет в виски могучим молотом, сбивает с ног, но мое лицо встречается с изъеденными Пустотой травинками уже без меня. Вернее, без моего сознания.
Песок.
Белый. Если бы на него упали солнечные лучи, пришлось бы сильно-сильно жмуриться, а то и прибегнуть к непрозрачному щиту ладоней, чтобы сохранить зрение в целости.
Песок.
Он повсюду, насколько хватает глаз, если смотреть по сторонам или обернуться. А когда задираешь голову, не видишь песка. Правда, небо вторит ему своим непроницаемо белым цветом, затянутое плотными облаками. Да, это непременно должны быть облака, потому что, если смотреть долго-долго, можно уловить завитки вихрей, медленно перемещающиеся с места на место. Или это всего лишь усталость глаз и пришедшие вместе с ней видения? Неважно. Здесь и сейчас разницы между явью и сном нет. Как нет разницы между песком и небом.
109 
