Особенно,... 
120 
Последний возмущенный возглас предназначался то ли мне, то ли рыжему, то ли нам обоим в равной степени.
- Ничего, ты быстро найдешь себе нового коня, с твоими-то талантами,- брезгливо фыркнула женщина.
- А может, подаришь вон того, большого? - Зверек, умильно щуря глаза, указал лапкой на Борга.
- Еще чего! Я потратила на него заговоренное серебро, а оно стоит куда дороже твоих услуг.
- Серебро, говоришь? - Воротник сполз на руку эльфа, устраиваясь, как на кресле, в углублении локтевого сгиба.- С чего вдруг такая щедрость?
- Жду ответа как раз от тебя.
- От меня? - Серо-рыжая шерсть изумленно встала торчком.- Я не пророк и не мудрец, сладенькая, я всего лишь…
- Ты га-ар, и этого достаточно.
Га- ар? Или правильнее будет ha-ahr? Я слышал это слово. Кажется, целую вечность назад…
В том караване, с которым я путешествовал в первый раз, везли на продажу всякий товар, хотя обычно купцы не мешают все вместе, потому что разным вещам требуется разная забота. Шелка, острые клинки, драгоценные камни… Невольники тоже были. И невольницы. Одна из них все время рыдала, и ни увещевания, ни жестокие побои не могли ее успокоить. Высокая, статная, полная сил и жизни, она была переполнена страхом, а я в то время еще не понимал, кого или чего можно так сильно бояться, и на пятую бессонную от воплей ночь пришел к караванщику. Спросить, почему женщине не заткнут рот, раз уж она не слушает ни просьб, ни приказов.
Караванщик, мудрый и степенный Карим иль-Касам, впоследствии признавший меня достойным обучения, а тогда равнодушно взиравший на юного чужеземца, как на бесполезную, но вполне безобидную диковинку, выслушал вопрос, медленно набил и раскурил трубку, проверяя глубину моего терпения, и только потом ответил:
- Каждая живая душа приходит в мир и уходит из него по воле богов. Покидая материнское чрево, мы возносим к небесам радостную молитву, приближаясь к последнему часу, смиренно благодарим за отпущенные нам дни. Нет ничего священнее, чем путь человека к богу, и негоже преграждать его, даже в благих целях.
Я удивленно перевел взгляд в ту сторону, откуда доноси-
лись рыдания, словно мог что-то увидеть через плотную ткань шатра.
- Но разве эта женщина умирает? Лекарь, осмотревший ее, сказал, что не видел плоти чище и сильнее.
- Плоть… - Карим потратил еще несколько минут на трубку, недовольно дыша сухим дымом, но все же жалея тра-тить драгоценную воду на привычный кальян.- Плоть тленна и отсутствие духа.
- Так она безумна и этим убивает себя?
- Она в полном душевном здравии, юноша. Но скоро ее дух беспробудно уснет, а пока этого не случилось, она должна вознести последнюю молитву, и мы не вправе мешать.
Спящий духом? Так часто говорили о сражающихся под действием дурмана воинах, составляющих Последний круг стражи х'аиффа, отчаянных, не чувствующих боли бойцах, живущих от приказа до приказа. Притом живущих очень недолго, потому что дурман, приготовленный придворными лекарями, не щадил плоть, заставляя ее изнашиваться в нечеловеческих усилиях. Но насколько я знал, женщин в той Страже никогда не было, потому что, как говорили убеленные сединами мудрецы Юга, главное сражение женщины - с мужчиной на любовном ложе. Впрочем, традиции, даже самые священные, могут поменяться в единый миг, если на то появится чья-то могущественная воля.
- А она не слишком стара для…
Трубка Карима качнулась, выражая недовольство караванщика тем, что его речь перебили.
- Га-ару ни к чему дети.
Произнесенное слово было мне неизвестно, но, нарушив правила обращения к старшим один раз, теперь я вынужден был смиренно ждать, пока мой собеседник изволит продолжить беседу, а до тех пор справляться с любопытством самостоятельно. Удавалось мне это недолго и из рук вон плохо, потому Карим благосклонно улыбнулся:
- Ты не знаешь, кто такой га-ар? Что ж, я расскажу. Только где в моих словах правда, а где вымысел, решай сам, ведь доподлинно об этих чудовищах людям ничего не известно…
Так, под пологом ночного шатра посреди пустыни, я узнал еще одну сторону мира. Древнюю и не слишком приглядную. Га-ары. Полузвери, полу-незнамо-кто, живущие замкнуто,
не допуская в свое общество никого из людей или отпрысков других теплокровных рас, кроме… Своих жертв. Несмотря на способность питаться разной пищей, более всего га-ары предпочитают живую кровь, которую сосут из проколотых клыками вен и артерий. Не брезгуют кровью животных, но выше ценят ту, что находится в плоти более разумных созданий. А когда настигают добычу и решают оставить ее при себе подольше, вместе с укусом пускают в ранку слюну, действующую сильнее самого замысловатого дурмана. Собственно, из-за склонности к подобному рабовладению га-аров должны были истребить давным-давно и полностью, если бы… Если бы не их удивительная и, как оказалось, полезная способность различать кровь по вкусу.
120 
