Почему я не слышу собственного голоса?!
- Непременно. Задерживаться долго не буду. Но вместе со мной уйдет кое-что еще.
- Убирайтесь!
Я словно шепчу одними губами… Что случилось? Неужели я вдруг потеряла голос?
- Я могла бы предложить вам награду за услугу, в которой нуждаюсь, но вы ведь слишком богаты, чтобы в чем-то нуждаться, верно? Значит, послужите мне просто так, по доброте сердечной. Доброте моего сердца.
Дыхание перехватывает. Не могу сделать и вдоха. Кровь… Остановилась? Но почему она так больно стучится в лоб?
- Слуги…
Воздуха хватило только на жалкий всхлип. Надо было его сберечь. Наверное. Я прожила бы дольше. Дольше… С этим проклятым песком, в который вдруг превратилась вся кровь в моем теле? Раскаленным песком…
- Вы так хорошо умеете управляться с прислугой, что на-
верняка в точности знаете, как должна вести себя примерная служанка.
Я не подчинюсь тебе! Я лучше умру, чем…
- А теперь слушайте внимательно и запоминайте каждое мое указание. Хотя… Так и быть, я возьму на себя труд позаботиться, чтобы вы не забыли ни словечка.
Не хочу слушать! Не…
Он заполняет собой все, ее голос. Бурный поток, с которым невозможно бороться…
Но в котором можно постараться удержаться на плаву, пока он не достигнет спокойных вод. И вы удержитесь, дуве. Слышите меня?
…Я…удержусь.
«Не слишком-то честно вмешиваться в чужую память»,- упрекнула меня Мантия.
Знаю. Но очередной труп на руках мне сейчас не нужен.
«А потом? Что случится, когда она вспомнит, как все было на самом деле?»
Разве я внес в ее сознание чужие мысли? Она боролась. Она надеялась на успех своей борьбы.
«Не зная неизбежного исхода».
Та, другая, тоже не догадывалась, к чему приведет сражение с серебром.
«И ей ты тоже мог помочь?» Хороший вопрос Коварный.
Если взглянуть на любое событие со стороны, заметишь не одну дюжину возможностей повернуть историю куда угодно по своему желанию. А все, что для этого требуется,- в нужный момент шагнуть вперед или отпрянуть, замолвить слово или промолчать. Кажется: крупинка, пылинка, сущая безделица, но и крохотного камешка довольно, чтобы вызвать лавину. Так что, если хорошо подумать, ответишь на поставленный вопрос одним-единственным образом.
Мог ли я помочь говорящей?
Пожалуй, мог.
Но в те минуты я думал только о себе.
«И правильно! Только, пожалуйста, и впредь не переставай этого делать, потому что ты - это мир».
Она долго шла обратно. Настолько долго, что Борг поспешил отправиться в караулку, чтобы встретить возвращение сознания привратника вместе со стариком и, буде надобность, вновь разлучить лучших друзей, а я остался рядом с маркизой, благо распахнутое окно все быстрее и быстрее вытесняло из воздуха комнаты прежнюю затхлость и отчаяние.
Да, она могла и навечно остаться в стране грез, из которой всего один короткий и безболезненный шаг до Порога, но я надеялся на… Нет, не на лучшее. Вновь входить в жизнь с осознанием всех совершенных ошибок - не самая завидная участь, и любое здравомыслящее существо предпочло бы этого не делать, а мне нужно, чтобы маркиза вернулась.
«Жестокий мальчик…».
Есть такое.
«В конце концов, ты справишься со своими делами и без участия несчастной старой женщины».
Разумеется. Только знаешь… Возможно, ей упомянутое участие необходимо гораздо больше, чем мне.
«Открыть глаза может совсем другой человек, незнакомый тебе прежде, не забывай».
Я помню. И все же хочу рискнуть.
Мантия, как ей свойственно, была права в высказанных опасениях, но по той же причине не делала поправку на мой опыт, основываясь исключительно на собственных знаниях и умениях.
Человеческая жизнь слишком коротка, по меркам прочих разумных рас, но тем не менее люди проходят от рождения к смерти те же мили пути, что и все остальные: играют, учатся, взрослеют, принимают решения. Только движутся гораздо быстрее, а следовательно, и все прочие ступеньки, по которым карабкается или спускается вниз сознание, сменяют друг друга, едва успевая встретиться.
Иначе обстоит дело с памятью. Когда не хватает времени дать всестороннюю оценку каждому случившемуся событию, кладовая воспоминаний заполняется прискорбно беспорядочно, это я ощутил на собственной шкуре. И если среди трудов праведных и неправедных выпадает свободная минутка,