Особенно,... 
85 
Мой нрав не позволял мне осторожничать. И потом, осторожностью ничего не добьешься. Как ни крути, особого выбора у меня не было, в этой хижине на краю бездны, в непосредственной близости от паутины лунных дорог.
– Значит, ты не ведаешь, что сталось с твоей сестрой?
– Сестрой? – с улыбкой переспросила Оуна. – Отец, с чего ты взял, что у меня была сестра? Матушка родила меня и моего брата.
– Брата? – по спине побежали мурашки – то ли от страха, то ли от восторга. – Выходит, у меня и дочь, и сын?
– Наверное, тебе лучше было не знать о нем, отец. Если он мертв – а я боюсь, что оно так и есть, – твоя радость обернется мукой.
Я отмахнулся от ее слов. Сын, у меня есть сын! Это главное, а страдать будем потом – если, конечно, придется.
Сын и дочь. Я с любовью поглядел на Оуну, испытывая невероятную сумятицу в мыслях. И сделал то, от чего пришел бы в ужас любой мелнибонэец, – притянул девушку к себе и крепко обнял. Она прижалась к моей груди – чуть стеснительно, будто тоже не привыкла выказывать свои истинные чувства. Но моя ласка была ей приятна.
– Ты – похитительница снов, – сказал я задумчиво.
Она затрясла головой. На ее отразились смешанные чувства.
– Нет, я всего лишь дочь похитительницы снов. Меня учили ремеслу, и кое-что я умею, но призвания в себе не ощущаю. По правде говоря, отец, я порой словно разрываюсь на части. Что-то во мне, можно сказать, восстает против матушкиного ремесла и всего, что с ним связано…
– Твоя матушка не раз выручала меня, когда мы с ней искали Жемчужную Твердыню, – Эльрику ли Мелнибонэйскому не знать, что такое душевные терзания?
– Она часто вспоминала о вашем путешествии. И о тебе, отец, отзывалась тепло, что просто удивительно, если учесть, сколько у нее было любовников за минувшие годы. Сдается мне, ты единственный, от кого она завела ребенка.
– Не знаю, радоваться мне или огорчаться. Нрав у нее всегда был крутой…
– Я не слышала от нее ни единого дурного слова о тебе. Наоборот, она расхваливала тебя, называла великим воином, отважным и благородным рыцарем. И постоянно прибавляла, что из тебя получился бы самый ловкий на свете похититель снов. По-моему, она и во сне видела, как вы с ней занимаетесь общим делом. Как ты думаешь, отец, о чем мечтают похитители снов?
– О сне без сновидений, – предположил я. Подумать только – мой ребенок. Эта красавица, эта умница -, а, насколько я мог судить, Оуна отличалась незаурядным умом – моя дочь. Которая приманила меня в свою хижину на краю мироздания. В то самое место, где она родилась…
По словам Оуны, дальний лес, который показался мне суровым и опасным, изобиловал всевозможными диковинками. Моя дочь росла в этом лесу, среди друзей. И лес, и хижина находились под защитой, подобно Танелорну, и тут не страшны были ни оголтелый фанатизм Порядка, ни необузданность Хаоса. В хижине часто бывали гости – приятели матери, странствовавшие между мирами и забегавшие на огонек передохнуть и поведать о своих скитаниях.
Когда девочке исполнилось пятнадцать, они с матерью отправились искать то измерение, где Оуне рассчитывала обрести пристанище, уйдя на покой. Моей дочери это измерение пришлось не по вкусу, и она решила отыскать собственное призвание и пустилась в странствия по мириадам миров мультивселенной. Чтобы придать своим скитаниям некий смысл в глазах окружающих, она всем говорила, что ищет брата. Но единственным альбиносом, про которого ей удалось хоть что-то узнать, был ее отец, грозный и ненавистный Эльрик Мелнибонэйский. Уж с кем, а с ним Оуне встречаться нисколько не хотелось.
Позднее она все же отыскала и других альбиносов. Что-то вроде крохотного племени, следы которого терялись на просторах мироздания. Оуна почему-то верила, что, повидавшись с этими изгоями, она непременно вызнает нечто важное о своем брате. Верила, что тот жив и обосновался в каком-нибудь захолустном мирке наподобие того, который выбрала старшая из женщин в их роду. И не просто обосновался там, а, как говорится, пустил корни, обзавелся семьей и детьми.
С каждым произнесенным Оуной словом я чувствовал себя все старше. Мне не слишком трудно было представить разный ход времени в разных измерениях, однако ощущать себя, человека сравнительно молодого, патриархом, прародителем рода было как-то неуютно. Это ведь громадная ответственность, от которой так и тянет сбежать куда подальше. В сердце снова закралось подозрение: а вдруг все происходящее – хитроумная уловка Порядка, часть грандиозного космического заговора, в котором мне отведена малая роль? Роль разменной пешки в игре богов – в игре, которой боги развлекаются, прогоняя скуку.
85 
