18 
– Будь ты проклят, – простонал Элрик. – Этот человек был мне почти другом. Я дал слово не убивать его!
Но Буревестник, хотя и был существом разумным, не слышал своего хозяина.
Никорн вскрикнул еще раз – крик умирающего, переходящий в низкий, потерянный стон. А потом его тело умерло.
Тело Никорна умерло, а душа присоединилась к многочисленным душам друзей, родичей и врагов альбиноса, которые, погибнув от рунного меча, стали частью того, что питало Элрика из Мелнибонэ.
Элрик зарыдал.
– Почему на мне лежит это проклятие? Почему?
Он упал на землю, в кровь и грязь.
Немного позже Мунглам наткнулся на своего друга – тот лежал ничком во дворе замка. Он взял Элрика за плечи и перевернул его. Мунглама пробрала дрожь, когда он увидел лицо альбиноса, искаженное мучительной судорогой.
– Что случилось?
Элрик приподнялся на локте и указал на тело Никорна, лежащее в нескольких футах от него.
– Еще один. Будь проклят этот меч!
Мунглам не без смущения сказал:
– Но иначе он сам убил бы тебя. Не думай об этом. Многие нарушали свои обещания, но делали это не по своей вине. Идем, мой друг. Йишана ждет нас в таверне «Алая голубка».
Элрик с трудом поднялся на ноги и побрел к разбитым воротам замка, где их ждали кони.
Когда они скакали к Бакшаану, не догадываясь о том, что беспокоило жителей города, Элрик в сердцах ударил по Буревестнику, висевшему, как обычно, у него на боку. Взгляд альбиноса был жесткий и мрачный, направленный словно бы внутрь, в глубины души.
– Опасайся этого дьявольского меча, Мунглам. Он убивает врагов, но особенно он любит кровь друзей и родичей.
Мунглам кивнул, давая знать, что понимает, и отвернулся, так ничего и не ответив.
Элрик хотел было сказать что-то еще, но передумал. Ему нужно было выговориться. Нужно… Только вот сказать было нечего.
Пилармо хмурил брови. Он со скорбным лицом смотрел, как рабы выволакивают на улицу его сундуки с сокровищами, воздвигая из них подобие пирамиды перед его великолепным домом. Три товарища Пилармо в других частях города пребывали в подобном же прискорбном состоянии. Их сокровища тоже вытаскивали на улицу. Жители Бакшаана назвали тех, кто должен платить выкуп.
Вдруг на улице появился какой-то оборванец. Он показывал рукой на север и кричал:
– Альбинос и его спутник – они у Северных ворот!
Жители, стоявшие рядом с домом Пилармо, обменялись взглядами. Фаратт проглотил слюну и сказал:
– Элрик решил поторговаться с нами. Быстрее, отрывайте сундуки и распорядитесь, чтобы стража пропустила его.
Один из жителей стремительно бросился исполнять приказание.
Фаратт и те, кто ему помогал, выворачивали сундуки Пилармо, чтобы предъявить выкуп альбиносу, который вместе с Мунгламом уже ехал по улице города. Лицо его было бесстрастным. Он был человеком искушенным, а потому скрыл свое недоумение.
– Что это? – спросил Элрик, бросив взгляд на Пилармо.
Фаратт с раболепной интонацией произнес:
– Сокровища. Это твое, господин Элрик. Твое и твоих людей. Будет и еще. Только не надо больше никакого колдовства. И твоим людям нет нужды разорять город. Ты найдешь здесь сказочные сокровища, их стоимость огромна. Возьми их и оставь город с миром. Хорошо?
Мунглам с трудом подавил улыбку.
Элрик холодно ответил:
– Хорошо. Я принимаю сокровища. Доставьте все это моим людям в замке Никорна, иначе вы и ваши друзья завтра будете гореть на медленном огне.
Фаратт внезапно закашлялся и задрожал.
– Как скажешь, господин Элрик. Все будет доставлено в лучшем виде.
Элрик и Мунглам направили своих коней к таверне «Алая голубка». Когда они отъехали на достаточное расстояние и их нельзя было услышать, Мунглам сказал:
– Насколько я понимаю, господин Пилармо и его друзья выплачивают нам выкуп, о котором мы и не просили.
Элрик пребывал в состоянии, в котором ему было не до шуток, но он усмехнулся.
– Ну да. Я с самого начала собирался ограбить их, но это сделали их сограждане. По пути назад мы возьмем нашу долю.
Они добрались до таверны, в которой их ждала Йишана, одетая по-походному. Она явно нервничала.
Увидев Элрика, она удовлетворенно вздохнула и нежно улыбнулась.
– Значит, Телеб К’аарна мертв, – сказала она. – И теперь мы можем возобновить наши прерванные отношения, Элрик.
Альбинос кивнул.
– Такова была моя часть договора. А ты свою выполнила, когда помогла Мунгламу получить мой меч. – Элрик говорил бесстрастным тоном.
Она обняла его, но он отстранился.
– Потом, – пробормотал он. – Но этого обещания я не нарушу, Йишана.
Он помог недоумевающей женщине сесть в седло, и они двинулись назад, к дому Пилармо.
Она спросила:
– А что с Никорном? Он в безопасности? Мне нравился этот человек.
– Он умер, – сказал Элрик, и голос его сорвался.
– Почему? – спросила она.
– Потому что, как и все купцы, слишком любил торговаться, – ответил Элрик.
Наступила неестественная тишина. Трое подгоняли своих коней к Северным воротам города, и Элрик не остановился, когда остановились двое других, чтобы взять долю из сокровищ Пилармо. Он продолжал скакать, глядя вперед невидящим взглядом, и остальным пришлось дать шпоры своим коням, чтобы догнать его. Им это удалось только в двух милях от стен города.
В садах богатых бакшаанцев не было ни ветерка. Не остужал ветер и вспотевшие лица бедняков. Солнце горело в небесах, круглое и красное, и лишь тень, похожая на дракона, на мгновение заслонила его и затем исчезла.
18 
