Так майор Бел Амор стал личным телохранителем красавицы (по мнению мужа) Генофонды, подписав в договоре недвусмысленный пункт именно о «хранении тела» императрицы, а не об «использовании оного»; в случае же возникновения, а тем более удовлетворения соблазна — «секир башка».
(Инопланетные телохранители ценились еще и своей биологической несовместимостью — т. е. переспать с объектом охраны они-то могли, но без последствий в смысле продолжения рода, что удобно как для заказчика, так и для пользователя.) Неожиданным дополнительным условием было совместительство по охране самого императора; Бел Амор заикнулся было о дополнительной оплате за дополнительную работу; «Там посмотрим», пробурчал император.
2
Прошел всего лишь галактический месяц, а Карданвал уже души не чаял в Бел Аморе, — император даже подарил своему телохранителю огромный пустой чемодан из бегемочьей кожи, объем которого намного превосходил предполагаемый объем 76 с половиной кг золота. Бел Амор понял намек на большее вознаграждение своего труда и, поглядывая на чемодан, потирал в предвкушении руки. Дело в том, во-первых, что Бел Амор уже три раза спас Генофонду от верной смерти — одним выстрелом подбил из калибра-97,12 пикирующего на императрицу комара Ог-го, на прогулке в саду убил ударом рифленого ботинка ядовитую змею-погребушку и, наконец, защитил царственную супружескую пару от нападения целой шайки оборваров — это произошло вечером у Центрального Рынка, когда бездельные оборвары начали забрасывать императорские носилки разрывными бананами. Это одно. Второе: Бел Амор, как и сам Карданвал, как говорится, «нисколько не любил выпить». Карданвалу интересно было днем играть в теннис, а вечером выпивать в царской трапезной с телохранителем своей жены, потому что — и это третье — Бел Амор оказался мудрым государственным советником. Такого разностороннего собутыльника у императора никогда не было.
— Бросайте пить, Ваше Императорское Величество! — советовал Бел Амор, наливая из бочки в стакан банановую брагу (так называемую «бананку»). — У меня уже рука устала наливать вам.
— А что делать, если не пить? — спрашивал император, схватившись двумя руками за любезный ему граненый стакан.
— Работать надо… Трудиться!
— Труд, — задумался император. — В чем же, по-твоему, состоит труд императора?
— Заставлять трудиться свой народ. А то все пьянь, рвань и дрянь. У всех хоть и по две руки, но обе левые. Культурку надо поднимать, пусть хоть в теннис научатся играть, а то все футбол и футбол.
— Футбол, теннис, труд, — тупо повторял крепко опьяневший Карданвал. Труд, труд… а что «труд»?
— О чем вы спрашиваете, Ваше Величество?
— Говорят, что труд создал человека.
— Откуда вы это взяли? Если что и создал труд, то цивилизацию. Точнее, человек в процессе труда создал цивилизацию. Да и то — из-под палки. Какой же человек добровольно захочет трудиться? Лучше поспать, отдохнуть, выпить, в картишки перекинуться.
— Правильно, никто не хочет трудиться! — соглашался Карданвал. — Работа не волк, всех оборваров надо заставлять работать из-под палки! Всех согну в бараний рог!
— А человека создал какой-то пока еще неизвестный биологический фактор, — продолжал тоже изрядно охмелевший Бел Амор.
— Фактор?
— Ну да! С чего это вдруг обезьяна превратилась бы в человека? Какой же это трезвой обезьяне придет в голову трудиться? Пахать, сеять, лепить горшки, строить пирамиды… Тру-дить-ся?! Бр-р! Обезьяна от природы ленива. Все ленивы, и сама Природа ленива. Лень естественное состояние Природы, лень и является магистральным движением эволюции — медленное, ленивое накопление новых признаков и умений. Потихоньку-помаленьку. Тише едешь, дальше будешь.
— Без труда не выловишь и рыбку из пруда, — охотно подтвердил Карданвал.
— Да. То есть, нет. Эта пословица из другой оперы. Не так. Неправильная пословица. Ловить рыбку это не труд, а охота. Это когда кушать хочется. Ловить рыбку — это охота, или спорт, или удовольствие. О чем это мы, Ваше Величество?
— О биологическом факторе, — напомнил Карданвал.
— Да. Мне видится стая голых обезьян уже с внешними человеческими признаками — стопа, прямохождение, сиськимасиськи, то-се, но мозги еще чистые, без царя в голове…
— Как? — переспросил император.
— А вот так — труд тут ни при чем. Пьянка.
— Не понял, — сказал император.