ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  66  

Опять закричала ворона, захлопала крыльями, опустилась с кривой сосны к самой воде и подозрительно стала разглядывать правым глазом дохлую рыбешку. Понюхала, клюнула, тяжело вознеслась над рекой, прилетела на кладбище, уселась на обелиск с медальоном.

— Тьфу, дура, напугала, — сказал Дождевой Червь.

— Почему «дура»? — обиделась Ворона, сплюнув дохлую рыбешку на могильную плиту. — Я «он», а не «она».

— Самец, что ли? Кто вас, птиц, разберет… Дурак, значит.

— Ничего ты не понимаешь. Я — ВОРОН. Нас два семейства, но с разными ударениями — вороны и вороны. Среди воронов есть самцы и самки, и среди ворон — та же картина. Я — ворон, но самка. Название у меня мужеского рода, а суть женская.

Дождевой Червь очень удивлен, даже Сивый Мерин наконец-то проснулся и спросил:

— Как же вас все-таки называть?.. Дурак или дура?

Задумалась Ворон.

«Кто же я такая? — мучительно соображает Ворон. — На сосне у меня воронье гнездо, в гнезде лежит крапленое кукушачье яйцо. Из пего скоро должен вылупиться вороненок. С этой стороны я, несомненно, „она“. С другой стороны, самка ворона — тот же ворон. Выходит, „он“…»

— Ни «дурак», ни «дура» вам не подходит, — размышляет Дождевой Червь. Вам подойдет слово «дурачина» — оно и мужского и женского рода одновременно. И без разных ударений.

Ух, обиделась Ворона! Спрыгнула с обелиска, схватила дохлую рыбешку, перелетела через реку, сверкая на солнце черным оперением, зашебуршилась в гнезде.

— Ловко я ее! — радуется Дождевой Червь. — Слышь, Сивка… Спишь? Переходи ко мне в лужу, я подвинусь.

— А в прежние времена вороны дождевых червей с потрохами ели! - кр-р-ричит Ворон с того берега.

— Ду-ра-чи-на! — разносится в ответ над рекой.

— А сам ты кто? Кто ты сам?!

Призадумался Дождевой Червь, даже Сивый Мерин опять проснулся и спросил:

— Слышь, Червяк, а ведь Ворон права… Сам-то ты кто будешь?

«Странно, — раздумывает Дождевой Червь. — Вроде бы я — „он“. Или все-таки „она“?..»

— Червячишко я, — заговаривает зубы Червяк. — Маленькое бедненькое червячишко. Кончаюсь на «о». В земле, в грязи пробавляюсь, рою ее окаянную, взрыхляю ее, обрабатываю… А в награду что? Переспать в луже с ясным солнышком?

— Земледелец, значит, — вежливо соглашается Сивый Мерин.

— В нашей реке такие земледельцы на крюках за ребро висели, а рыбы их кушали, — сообщает из вороньего гнезда дохлая рыбешка.

— Кто там рыба, не вижу?!.- злится Дождевой Червь и для испугу извивается как гадюка. — Кто там развонялся?

— Ты не хами, Червяк, — окончательно просыпается Сивый Мерин. — Конечно, запах от нее не деликатесный, но это не значит, что тебе все дозволено.

— Я не «она», — отвечает дохлая рыбешка. — Я — КАРАСИК.

— Дохлятина, вот ты кто! — парирует Дождевой Червь, Попался бы мне в луже, я бы с тобой иначе поговорил!

— Спать пора, — зевает Сивый Мерин. — Всем — отбой! Кто слово скажет растопчу!

Тишина. Полдень.

«Ладно, потом поговорим», — думает Дождевой Червь, заползая в старый прохладный десантный ботинок.

Спит Сивый Мерин, пахнет Карасик, Ворон в гнезде высиживает Кукушонка. Плывет по течению пьяный могильщик с лопатой. Ни ветерка, ни дуновенья. Воздух понемногу замешивается в кисель; когда-нибудь будет гроза, но не раньше осени.

— А я — КОНЬ! — гордо бормочет во сне Сивый Мерин. — Я — Конь, и в этом нет сомнений.

Проходит полгода.

На реке ледоход. Скелетик Карасика свесился из родного гнезда, прохлаждается на ветерке, поглядывает в родную стихию. Нет тишины над рекой, плачет медь, горят трубы, из города по ж.-д. мосту несут покойника. Все ближе подходит процессия, все явственней звучит скорбная нота.

Значит, кто-то умер.

— Слышь, Червяк… — просыпается Сивый Мерин. — Несут кого-то!

Но десантный ботинок перерублен могильной лопатой, червяков теперь двое.

— Кто это тебя? — соболезнует Сивый Мерин.

Спит Червяк, не в курсе дела.

— Эй, Карасик, а где твой дружок Ку-ку? — ищет собеседника Сивый Мерин.

— Вышел из колыбели… Улетел куковать в город, — меланхолично сообщает скелетик Карасика, свешиваясь из гнезда вниз головой. — Щуки нынче голодные.

Не ошибся Сивый Мерин — несут, принесли, отворяют ржавые ворота.

— Эй, кума, кого несут?

— Не видать отсюдова, — отвечает Ворон.

— По какому разряду?

  66