Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
142 
«Не кажется…»
Они исчезают?
«Очень похоже… Погибают в схватке с чистой кровью…»
Это возможно?
«Жизнь всегда борется за свое существование… Кровь — часть живого существа, а значит, сама является таковым, и когда в нее попадают живые, но чуждые вещества, она начинает войну…»
Но не всегда побеждает, верно?
«Таковы правила… Хотя победителей может и не быть, тогда как побежденные есть в любом случае…»
Кровь Льюса борется с ядом. И побеждает?
«Думаю, да…»
Допускает ли это шанс для других?
«Возможно… По всей видимости, вместе с водой в тело поступает только небольшое количество отравы, но, накапливаясь, она увеличивается в размерах и начинает разрастаться сама, пожирая чистую кровь и занимая ее место… Как плесень…»
И если не пить много воды, концентрация яда будет недостаточной для начала изменения?
«Более того, малое количество отравы будет уничтожено самой кровью, без помощи извне…»
Но этот процесс сопроводится признаками, характерными для простуды?
«Скорее, именно простуда и послужила причиной того, что кровь начала борьбу…»
Как это?
«Возможно, если бы герцог выпил более теплую воду, распространению отравы ничто не смогло бы помешать, а от ледяной началось воспаление, заставившее кровь бросить все силы против болезни — и настоящей, и искусственно вызванной…»
Счастливый случай?
«Можно считать и так…»
Тогда Льюс — редкий везунчик.
«Если учесть, что он стал-таки единственным наследником, да…»
Кстати о наследстве.
Я отпустил запястье молодого человека и спросил:
— Вы говорили, что желали смерти своему брату. Почему?
Льюс отвел взгляд, но вовсе не потому, что собирался лгать или иным способом скрывать от меня причину своего недостойного желания. Он просто не хотел видеть в моих глазах отражение своей боли.
— Кьез… Он всегда был сильнее меня и лучше подходил для наследования титула. Да и отцу он нравился больше.
О боги, какая нелепость! Младший брат обвинял старшего в тех же грехах. И всего-то нужно было, что однажды отбросить обиды и поговорить по душам. Признаться друг другу в подозрениях, чтобы понять, насколько они необоснованны. И тогда… Они стали бы друзьями. Какая жалость…
— Послушайте меня внимательно, милорд. Желать другому смерти — дурно. И даже не потому, что желания, обретая форму мыслей и слов, рано или поздно станут явью. Дожидаясь гибели своего врага, вы теряете шанс на приобретение друга. Не делайте так больше, хорошо? Не разбрасывайтесь истинными сокровищами.
— Так просто… Но к сожалению, слишком поздно, — вздохнул Льюс с некоторым облегчением, вызванным, как думается, тем, что скорая гибель избавляет не только от надежд, но и от исправления ошибок.
— Поздно? Вы проживете еще не один десяток лет, и дай вам боги прожить их с блеском!
Серый взгляд подернулся дымкой.
— Что вы сказали?
— Ваша болезнь уйдет. Вместе с остатками отравы. Если, конечно, вы не будете снова пить испорченную воду.
— Я… не умру?
— Не в ближайшее время.
— Вы… Вылечили меня?
— Нет, я здесь ни при чем: благодарите свою кровь и слабость своего тела, подхватывающего простуду от глотка холодной воды.
***
Льюс забылся беспокойным, но радостным сном, а я устроился в одном из кресел, вытащив его к середине комнаты и установив так, что мог видеть одновременно и дверь, и окно. Как ни забавно это прозвучит, наш отдых был вполне заслужен многотрудными часами от обеда до ужина (правда, никто так и не собрался предоставить нам ни одной перемены блюд).
Трудился, в основном, я, хотя и на долю молодого герцога выпало несколько обязанностей, полностью соответствующих силам, которыми он располагал. В частности, отбором из обширной библиотеки личных покоев тех томов, которые можно безболезненно сжечь. Признаюсь, меня посетило сомнение, что недурно образованный человек согласится на столь варварское обращение с книгами, но Льюс, потратив на размышления не больше минуты, дал высочайшее разрешение делать с предметами обстановки все, что угодно моей душе, объяснив это очень простой причиной: будем живы — книг раздобудем, а если их огненное упокоение поможет кому-то выжить, можно считать, они были написаны не зря. Я поддержал высказанную точку зрения и заверил своего коллегу по заточению, что лишнего жечь не буду, после чего соорудил костерок, благо камин в одной из комнат имелся.
142 
