Особенно,... 
152 
черепахи и все эти немыслимо пересекающиеся радуги типа как один много-многослойный торт
— А мне он показался вполне милым. — Они встают в очередь на машинки. Пожилая чернокожая женщина оборачивается и улыбается, извиняясь за то, что ее маленькая девочка ведет себя слишком шумно.
— Когда-то он был очень красив. Однако, если шарм не срабатывает, он угрожает. Таких людей много. Его брат Патси просто жесток. Или был таким, когда сел в тюрьму.
— А вы не думаете, что эти люди вряд ли захотели бы сюда прийти, если их не интересуют ни мир, ни любовь? Вероятно, это кажется вам глупым.
— Пятьдесят процентов присутствующих здесь людей, — задумчиво ответил Джозеф Кисс, любезно помогая Люси сесть в сверкающую красно-серебряную машинку, — так или иначе используют других. Полагаю, что это утверждение верно всегда. Но прав я или нет, докажет время.
Резко крутанув руль, он выводит машинку из общей кучи и делает длинный мастерский разворот, оказываясь позади первой жертвы — бело-зеленой машинки под номером 666, за рулем которой два кудрявых темноволосых молодых человека в шляпах со страусовыми перьями, похожих сзади на кутящих леди эдвардианских времен. Когда машинки ужасно громко сталкиваются, шляпы едва не летят с голов, а Джозеф Кисс уже уносится прочь, вынюхивая следующую добычу.
— Мое мастерство в управлении этими машинками стало легендой, — хвастается он ошарашенной девушке. — Мой друг Данди Банаджи и я — вероятно, самые крутые гонщики на парковых машинках во всем мире. Мы выигрывали призы на многих ярмарках, объездив вдоль и поперек всю страну, но у нас есть две любимые площадки, самые лучшие на трех континентах. Одна в Кью, другая — в конце Брайтонского пирса. На обеих площадках мы проводили целые недели. Шикарные парни, с гордостью демонстрирующие свою лихость то здесь, то там, кланяются нам как своим учителям.
Рассказывая все это, он совершает сложные маневры, всякий раз ускользая от нежелательного столкновения и всегда добиваясь желаемого. Люси заинтригована и восхищена:
— Готова поспорить, что вы такой же ас и за рулем настоящей машины, мистер Кисс.
— Я никогда не водил машину, Люси. Неужели вы доверитесь тому, кто управляет настоящей машиной так, как я — этой? — Увидев, что из-за деревянных заграждений на них смотрят Дэвид Маммери и Мэри Газали, он машет им рукой, а они машут ему в ответ.
торчки знают и музыка это Марракеш но никогда не торговал своей задницей
— Это его любимое развлечение.
С удовольствием Мэри Газали вдыхает запахи горящего масла и дешевых духов, сладкой ваты и мятных леденцов, пота сотен людей, жира гамбургеров и хот-догов и отмечает про себя, что сказочный вид хорошей ярмарки напоминает ей тот мир, который она потеряла. Ей нравятся смуглые, грязные лица цыган, стоящих за прилавками ярмарочных палаток, откровенная радость катающихся на каруселях подростков, бессвязная пальба в тире, визг девчонок, гудение моторов, бумканье машинок, конвульсивное звучание каллиоп, громыхание репродукторов, музыкальный разнобой, крики обслуживающих аттракционы рабочих, стон дерева и металла, гром, треск, море возбужденных голосов людей, которых вертят в воздухе, бросают вниз, взметают вверх, яростно крутят туда-сюда, а они свистят и кричат от беспомощности, доверив свои тела и свои жизни пестрому смешению канатов, поршней, цепей и проводов и суетящимся парням в грязных джинсах и рваных рубахах, которые скачут и пляшут среди вращающихся машин и дико раскрашенных деревянных зверей, и лица у них старые, как у Пана, а тела крепкие, как у спартанцев. Мэри Газали смеется изо всех сил, и Дэвид Маммери задыхается от радости, видя, как она вновь ожила.
— Дейв! Дейви! — вдруг кричит ему из расположенной сзади палатки крупная женщина, крашеная блондинка в бирюзовой блузке, черной юбке, сетчатых чулках и туфлях на высоком каблуке, в фартуке цветов британского флага с лозунгом «АНГЛИИ ЭТО НУЖНО». На ее пышной розовой руке — разноцветные пластмассовые кольца. — Дейв Маммери! Это я, Мари Ли!
С удивлением переводя взгляд с Мэри Газали на Мари Ли и обратно, словно считая их в этот момент одним и тем же человеком, Дэвид начинает улыбаться.
— Разве у тебя нет зеленной лавки в Тутинге, Мари?
— Я помогаю дяде Гарри. Иди сюда, представь свою подружку. Привет, милая, и не беспокойся насчет меня. Мы старые приятели. Детская любовь. — Она смеется, показывая, что шутит, но Дэвид, кажется, хранит более глубокие воспоминания.
152 
