Особенно,... 
74 
– Ага! – взгляд, наполовину осуждающий, наполовину торжествующий. – И они не отказались. Только зря весь договор был.
– Я так понимаю, из твоей затеи ничего не получилось?
– Получилось… – вздохнул гном. – Да наоборот. Мирриму какой-то дурень от конвоя отбил раньше, чем она испугаться успела, а дядя её через друзей своих вызнал, кто похитителей нанял… Шуму было!
– Могу представить, – я всеми силами постарался скрыть улыбку. Пожалуй, в гневе Гедрин страшен, и лично мне не хотелось бы попасть под его тяжелую руку. Особенно заслуженно попасть.
– Нет, не можешь, – уныло возразил Вэльши. – В общем, я уж думал, что меня, как муху прихлопнут, но Мастер решил иначе и…
– Собственноручно брил? – уточняю. Исключительно в познавательных целях: добавить еще один штрих к портрету дяди Гедди.
– А то! – гном огорченно уставился во вновь опустевшую кружку, потом потянулся за кувшином. Встряхнул сосуд, прислушался. В глиняной утробе что-то плеснулось. Остатки эля были торжественно вылиты в посудину. Нет, не в мою, но я и не претендовал на выпивку.
– Но из дома тебя ведь не гнали?
– Не гнали. Только оставаться и…
– Терпеть унижение?
– Вот-вот! Унижение. Не по мне это.
– Слишком горд? Лучше мелким разбойникам ковырялки ковать, чем принять справедливое наказание? Принять с достоинством и честью?
Широкая пятерня Вэльши сгребла в комок камзол на моей груди и подтянула меня поближе к захмелевшим глазам:
– Честь? Да что ты знаешь о чести?
Киан заворчал, но я ладонью показал: «Всё под контролем» и ответил гному. Ответил очень спокойно и очень доброжелательно:
– Самое главное: честь у каждого – своя, но при этом сразу видно, имеется она или отсутствует.
Должно быть, с минуту гном, не мигая, смотрел на меня. Потом крепкие пальцы разжались.
– Он говорил то же самое.
– Кто?
– Мой учитель. Бывший учитель…
– Может, правильнее говорить – будущий? – не согласился я.
Вэльши хохотнул, но этот смех больше походил на рыдания.
– Будущий? Да он и на милю меня к себе и своей кузне не подпустит!
Не подпустит? А вот тут ты ошибаешься, мой друг. Конечно, я не имел удовольствия знать дядю Гедди даже вдвое меньше, чем ты, и всё-таки… Он не из тех, кто отсекает пути к отступлению. Слишком стар. Слишком мудр. И если юному гордецу оставлена жизнь, значит, она еще пригодится! И Вэльши, и Гедрину, что любопытно. А наказание… Оно служит искуплением вины и в глазах окружающих, и в твоих собственных глазах. Допускаю, что Миррима заслуживала небольшой выволочки (сколько раз у меня самого чесались руки ее отшлепать?) но обучение хорошим манерам не обязательно должно сопрягаться с риском для жизни. Конечно, любой урок доходчивее, когда стоишь на Краю, однако велика вероятность того, что страх переиначит то, что пытается внушить учитель. Переиначит. Исказит. Исковеркает. Превратит Истину в её полную противоположность. Счастье, что гнома не успела испугаться по-настоящему. Не вошла в Темный Храм своей души.
Однако… Теперь становится понятным присутствие Мастера в приснопамятном трактире: он разыскивал гному по просьбе Гедрина. И кристально ясно, почему мне, с одной стороны, удалось справиться с «трином», а с другой стороны – почему парни вообще полезли в драку: кто ж по доброй воле согласится терять такой приз, как гномьи клинки! Особенно если работа – пустячная.
– Знаешь, как люди говорят? – подмигиваю совсем загрустившему Вэльши. – Пожуём – увидим!
– Что пожуём?
– А что попадется!
В дверь заглянул давешний досмотрщик:
– Эй, парень! Тебя Хозяин на двор требует!
– Прямо сейчас?
– Нет, завтра пополудни! – огрызается Нож на мою попытку пошутить. – Шевелись, давай!
– Уже бегу! – я встал и с прискорбием сообщил своему собутыльнику: – Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия в другом месте, посему… В общем, я пошел: слезай с моей «шкурки»!
Гному понадобилось не так уж много времени, чтобы сообразить, чего от него добиваются: каких-то четыре вдоха, и я получил полушубок обратно в свое распоряжение. Просунул руки в рукава, накинул на шею шарф (шапку засунул за пояс, чтобы голова раньше времени не вспотела) и последовал за нервно оглядывающимся на каждом третьем шаге провожатым. Разумеется, оглядывался он вовсе не на меня, а на волка, без единого знака занявшего привычное место у моей ноги.
74 
